– Доперло наконец! – буркнул лейтенант. – А я уж боялся, вам окончательно мозги отшибли. Но Арцыбашев хорош – надо было додуматься и выдать такие деньги тем, кто отправляется в город! Непременно с ним побеседую, тоже мне, ревизор… А сами-то куда смотрели?
– Так ить мы не сообразили сразу… – начал оправдываться Рубахин. – Где ж тут дотумкаешь – такой, понимаешь, оборот!
– Должен был дотумкать! – наставительно поднял палец Эссен. – Не пехота, в авиации служишь, а значит, живо соображать обязан. Ладно, пошли вон с глаз моих! А ты, Кобылин, ступай-ка снова к доктору Фибиху. Придется замену искать, какой ты наблюдатель с таким глазом?
В море возле Одессы, ночь, 16 сентября 1854 г., Капитан-лейтенант Игорь Белых, позывной Снарк
Черноволосый парень с серьгой в ухе старательно налегал на весла. Тоже племянничек, лениво подумал Белых. Они все тут его родственники. Или кумовья. Или знакомцы. Неудивительно – когда занимаешься таким промыслом, без доверия не обойтись. А уж черноморские греки всегда старались держаться друг за друга…
Каплей устроился на корме длинной, выкрашенной в ярко-зеленый цвет шаланды. Весла мерно поскрипывали в уключинах; этому звуку вторили снасти на тонкой мачте, обмотанной парусиной. На носу крупными буквами значилось: «Вера». На редкость оригинальное название; помнится, у Катаева было: «Вера», «Надя», «Ольга»… И непременно чтобы шаланда зеленая…
* * *
Лежать на груде сухих сетей было несказанно удобно. Белых вытянулся и закинул ноги в берцах на борт, подсунув под голову пробковый буек. Сидящий напротив дядя Спиро с неодобрением покосился на слишком уж развязную позу пассажира, но смолчал. После захвата турецкого парохода он сменил иронично-покровительственное отношение на боязливое почтение и старался лишний раз не перечить гостю. Да и какой он теперь гость? Скорее уж компаньон, а то и подельник…
Солнце еще не всходило. Небо на востоке окрасилось в оранжевый цвет апельсиновой кожуры, над водой бродили розоватые полосы тумана. Впереди, на темной стороне горизонта проступал высокий, обрывистый берег с черной невысокой башенкой.
– Это что, маяк? – нарушил молчание Белых. – А что фонарь не горит? Вроде самое время…
– Это телеграф, кирие. – отозвался Капитанаки. – В тридцатом году построили, по приказу адмирала Грейга. Линия от Севастополя до самого Измаила.
Белых уже и сам разглядел над крышей башни мачту, канаты и угловатые крылья оптического телеграфа. Вот, значит, как они держат связь по побережью… что ж, неглупо. Одна беда – сообщение может перехватить кто угодно. Правда, потом его надо расшифровать…