Но подтверждений не потребовалось. Строганов так же легко проглотил и другую байку: зафрахтованная для перехода в Одессу шхуна якобы попала в шторм и чуть не потонула, причем все бумаги «камчатских портовых служащих» оказались безнадежно испорчены морской водой. Белых поверить не мог в такую доверчивость: как у них тут сейфы с секретными документами по ночам не выносят? Он проделал бы это без пистолетов с глушителями и ПНВ, на одной здоровой наглости.
Эта уверенность дала трещину под самый конец встречи. Строганов внимательно выслушал его предложение, задал несколько вопросов – все по существу дела, – вызвал адъютанта и надиктовал письма для одесского генерал-губернатора и начальника порта. И, пожимая на прощание руку, сказал: «Желаю вам, сударь мой, чтобы ваши противники были столь же беспечны, как и мы, наивные провинциалы!»
С тем и расстались. Белых отправился на Молдаванку, на ходу размышляя, кто, собственно, кого обхитрил.
* * *
На следующий день Белых встретился с Ефросиньей Георгиевной. Он колесил с ней по Одессе, жал ручку, отпускал комплименты, восхищался видами города и остроумием собеседницы. А под вечер оказался здесь, на верхних ступенях огромной лестницы. Той самой, что станет известна всему миру после фильма Эйзенштейна.
«А может, и не станет, – напомнил себе капитан-лейтенант. – В конце концов, мы тут историю меняем или семечки лузгаем?»
Семечки здесь продавали на каждом углу – тыквенные, арбузные, подсолнечные, жареные, соленые и еще бог весть какие. На парадном Николаевском бульваре, в тенечке, подальше от Дюка и потного, скучающего городового, – с полдюжины баб, с корзинками, наполненными сыпучим товаром.
– …Семачки, семачки!..
– …Полушка жменя, жареныя, соленыя, крупны-я-я-а!..
– …Мадам, с горкой сыпьте, с горкой! Не жмитесь, с собой на тот свет все одно не возьмешь…
– …Копейка за три жмени тыквенных? Это больно…
Белых неторопливо, как и полагается приезжему, обошел вокруг памятника. Английского ядра в цоколе не было, вместо него щерился свежими сколами гранит. Чугунную заплатку с символическим шаром поставят, надо думать, не скоро. А может, и не поставят вовсе – кто знает, как что будет со здешней историей после их вмешательства?
* * *
– Что же вы, Жорж? Невежливо заставлять даму ждать!
Ефросинья Георгиевна стояла на верхней ступени лестницы, и за спиной у нее открывался вид на Практическую гавань. Мачты, реи, путаница такелажа – прямо гриновский Лисс, подумал Белых.
Правда, Фро не слишком похожа на Ассоль. И годами постарше, и девичьей наивности не наблюдается. Женщина с прошлым, как раз в его вкусе.