– Принимайте гостей! – бодро провозгласил Белых. – Дядя Спиро, давайте руку. Тут скоба такая, сейчас помогу…
– Эфхаристо дэн то тэло![9] – донеслось со штормтрапа. – Прибери грабки! Решил поучить грека фасоладу[10] варить? Я, сынок, ходил в море, когда твой папаша еще кузнецов на дворе ловил! Тоже мне, помогальщик выискался…
– Да ладно, дядя Спиро, не сердись, – добродушно отозвался боевой пловец. – Калос орисэс[11] на «Адамант»!
Столпившиеся у борта офицеры – Фомченко, Кременецкий и остальные – обалдело переглядывались. Поведение каплея не лезло ни в какие ворота.
Над бортом показалась физиономия, немедленно вызвавшая в памяти Андрея врубелевского Пана, только в круглой барашковой шапке на седой шевелюре и в такой же барашковой жилетке, надетой поверх полотняной рубахи с закатанными рукавами. Кисти рук корявые, красные, жилистые; с морщинистой, будто печеное яблоко, физиономии не сходит улыбка.
– Вот, товарищи, прошу любить и жаловать, – представил гостя Белых. – Спиридон Капитанаки, владелец и капитан шхуны «Клитемнестра» – это та посудина, за которой мы, значит, гонялись. Дядя Спиро, это наш главный воинский начальник, генерал Фомченко. Товарищ генерал-лейтенант – дядя Спиро. Первейший контрабандист на всем Черном море – если не сочиняет, конечно!
– Года мои не те, чтоб баланду травить, нэарэ![12] – возмутился грек. – Да ты у кого хошь спроси, хоть в Балаклаве, хоть в Одессе, да хошь в Керчи! Спиридон Капитанаки не какой ни то Ванька-Рутюту.[13] Его всякий знает!
– Очень приятно, господин… э-э-э… Капитанаки… – ответил ошарашенный Фомченко. – Каплей, что это за цирк на конной тяге? Что вы себе позволяете?
К удивлению Андрея, спецназовец ничуть не смутился. Встал по стойке смирно – остальные боевые пловцы, уже успевшие взобраться на палубу, мгновенно выстроились рядом с командиром, – и вскинул руку к закатанной на лоб балаклаве:
– Задание выполнено, тащ генерал-лейтенант! Обнаруженное судно оказалось российской шхуной с экипажем из шести человек, также российских граждан… то есть, виноват, подданных. В связи с чем мною принято решение в боестолкновение не вступать, а ограничиться опросом, так сказать, на добровольной основе. Вся необходимая информация получена, готов доложить. А этот товарищ, – Белых кивнул на грека, – попросился с нами. Я счел возможным просьбу удовлетворить, так как он, вероятно, располагает ценными сведениями.
– То правда, кирие![14] – почтительно произнес грек. – Мне что турецкий берег, что русский, что Крым, что Каппадокия – все знакомо. Спрашивайте, греки, всегда рады помочь русским морякам! Мой старший сейчас на военном корабле «Париж», в Севастополе. А отец был комендором у адмирала Спиридова на «Ефстафии», руки при Чесме лишился.