– Сельден, – негромко заговорил Рэйн. – Мне надо идти дальше. Я знаю дорогу в чертог, где находится драконица, и думаю, что Малта тоже этот путь отыскала. Так что… – тут он глубоко вздохнул, – решай сам. Ты можешь остаться здесь, и через какое-то время тебя подберут землекопы. Может, к тому времени и я уже вернусь с Малтой. А можешь пойти со мной, и мы вместе поищем ее. Ты понимаешь, почему я не могу прямо теперь вывести тебя на поверхность?
Мальчик потер лицо, отскребая корки ссохшейся грязи.
– Потому что она может помереть, пока ты будешь ходить туда и обратно. – И он тоже вздохнул. – Знаешь, я поэтому же за помощью не побежал, пока еще помнил дорогу, а сам дальше полез, хотя было страшно. Я тоже подумал, что вдруг помощь опоздает…
– Ты настоящий маленький храбрец, Сельден, – сказал Рэйн. – Правда, храбрости необязательно было тебя сюда заводить… но ты все равно храбрый. – Он поднял мальчика на ноги, потом встал сам и взял его за руку. – Пошли. Поищем твою сестренку.
Сельден так стиснул свечку, словно от этого зависела сама его жизнь. Он был полон азарта, вот только сил у него осталось немного. Некоторое время Рэйн примерялся к его усталым шагам, а потом, не слушая возражений, устроил маленького подземельщика у себя на спине. Обоим нашлось дело: Сельден высоко держал свечку, Рэйн чертил мелком по стене. Они быстро продвигались вперед…
Даже неверный свет маленького трепещущего огонька был поистине безжалостным. Он ясно показывал Рэйну все то, чего он предпочел бы не видеть. Его город сдавался… Толчки, случившиеся минувшей ночью, превысили отпущенную ему меру. По всей вероятности, еще некоторое время город просуществует в виде разобщенных фрагментов былой целостности – отдельные крылья, разрозненные покои, – но достаточно быстро все обратится в прах. Земля поглотила город очень, очень давно. А теперь она его переварит. Мечта Рэйна когда-нибудь увидеть древний комплекс полностью расчищенным и залитым солнечным светом не имела будущего.
Он решительно шагал вглубь, мурлыча себе под нос песенку. Мальчик у него за плечами помалкивал. Если бы он не так твердо и ровно держал свечу, Рэйн, пожалуй, решил бы, что он уснул там. Мурлыканье Рэйна скрывало иные звуки, те, которых он не желал слышать. Отдаленные стоны деревянных балок, готовых рассыпаться от перенапряжения… Шлепанье капель, журчание текущих струек воды… и – на грани слуха – бледное эхо голосов минувшего, смеха и говора давно умчавшихся дней. Рэйн очень долго приучал себя мысленно отстраняться от них, не прислушиваться слишком внимательно, но сегодня, пока он скорбел об окончательной гибели города, воспоминания буквально наседали, силясь впечататься в его мозг. «Запомни нас, запомни нас!..» – словно бы умоляли они. И он наверняка поддался бы, не будь он так занят мыслями о Малте. До встречи с Малтой он только и жил этим городом. Он не решился бы и думать о том, чтобы пережить его разрушение. «Но теперь у меня есть Малта!» – яростно твердил он про себя. У него была Малта, и он никому ее не отдаст. Ни этому городу, ни драконице, пусть обречено на гибель все прочее, что он любил, – Малту он не отдаст!..