– Здравствуйте…
Марина вздрогнула, бросилась в прихожую и увидела, что там стоит молодой человек лет двадцати двух, в яркой алой курточке, в «фирменных» потертых джинсах, но явно он не собирается совершать ничего дурного, потому что шляпа у него, как и положено при входе в дом, не на голове, а в руках и вид у него довольно обескураженный.
– Ой, как вы меня напугали! – прислоняясь к косяку комнатной двери, приложила руку к груди Марина. – Разве можно так? Здравствуйте, конечно.
Молодой. человек поклонился. Движения его были скованны и нерешительны.
– Я – Миша. Аня вам, может быть, про меня говорила.
– Про вас? Мне? – удивилась Марина. И поняла, что это тот Анин «мальчик» и он принял ее за Лиду. – А! Вы подумали, я Анина сестра? Я подруга ее сестры. Марина.
– А-а где же… – начал Миша и, вконец заробев, не закончил, решил представиться по-официальному: – То есть, простите, Михаил.
Марину от души забавляли его робость и скованность.
– Где же, простите, Михаил? – засмеялась она. – Или где же, простите, Аня?
– Ну да, я хотел сказать… я начал, а потом… – Миша запутался. – Я за Аней, мы в театр должны…
– Да вы не смущайтесь, Миша, – весело приободрила его Марина, – что вы так смущаетесь? Женщины, конечно, кусаются, но не в нашей с вами ситуации. Так что не бойтесь. – И вдруг она сообразила, что он появился в квартире каким-то странным образом – через закрытую дверь. – Да, а как вы вошли?
Миша с виноватостью махнул шляпой:
– Там открыто. Дверь вроде закрыта, а на замок не защелкнуто… Я подумал, может, так надо. Я знаю, у них бабушка больна. Может, подумал, чтоб не звонили…
– Не может быть, чтоб не защелкнуто, – перебила его Марина.
– Почему не может быть, – сказал Миша. – В жизни все может быть. Я вот, когда в армии служил, так у нас…
Марина снова перебила его:
– Ну а вы хоть защелкнули за собой?
– Нет. Защелкнуть?
Марина повела плечом.
– Конечно. А то ведь в жизни все может быть. И раздевайтесь. Аня скоро придет.
Миша захлопнул дверь и принялся раздеваться, а Марина пошла в комнату и стала собирать со стола разложенные на нем бумаги. Ей и до того не хотелось вновь садиться за них, а теперь уж выходило, что вроде как и нельзя садиться – нужно занимать гостя.
Миша, в такой же белесо-затертой, как джинсы, коротенькой джинсовой курточке, войдя в комнату, посмел сделать в глубь ее едва ли шаг, остановился на самом пороге.
– Вообще-то мы в театр должны… у меня билеты… в семь начало, нам бы уже и выходить пора…
Марина улыбнулась ему одной из своих ярких, ослепительных улыбок.
– В жизни, Миша, все может быть – может быть, и не попадете к началу. Вы как философ должны это понимать.