Лида махнула рукой.
– Узнаю Аньку! Я когда услышала, даже не удивилась. В нижнем белье по лестничной клетке чужого дома разгуливала.
– Как?! – Ошеломленную Марину так и взорвало смехом.
– Вот так. В одних трусиках. Для того меня и просили что-нибудь ей захватить.
Марина смеялась – еле могла говорить.
– Ничего себе! Как это вышло?
– «Левис» ей очень хотелось. – Теперь Лида руками развела, как бы добавила этим жестом к своим словам: представляешь, дурочку?! – Джинсы фирмы «Левис», итальянскне, знаешь? Просто спала и видела себя в этих «левисах». Какой-то там шов, какой-то пояс… Теперь мне ясно, что у нее за дело сегодня было. Подруга у нее есть, со школы еще. Та еще подруга, хотя вот в институт народного хозяйства поступила… Светка эта, оказывается, позвонила ей: есть какие-то парни, у которых есть «Левис», Анькин как раз размер, и тем парням этот «Левис» почему-то не подходит, они хотят меняться. А у Аньки финские, у нас в магазине купленные, но финские тоже «фирменные». Можно, значит, меняться. Поменялась… Систему ей парни предложили: чтобы вы нас не надули, а мы вас, заходим в какой-нибудь дом, вы на этаж выше, мы ниже, снимаешь джинсы, Светка отдает их нам, мы передаем тебе примерять «Левис». Зашли. Сняла она свои джинсы, прямо на лестничной площадке, отдала их Светке, та понесла вниз, а потом наверх с голыми руками: твои отобрали, своих не дали…
Марина уже не смеялась.
– Так Светка, эта, она же с ними, с этими парнями вместе, это же ясно!
– Как божий день ясно. И этой дурочке тоже ясно уже. Говорили ей с матерью не водиться со Светкой, – нет, Светка то достать может, это может… Светка ее бросила там в подъезде! Поохала с ней, поахала две минуты и говорит: ну, ты иди по квартирам постучись, попроси под паспорт что-нибудь надеть, а мне уходить надо. И ушла. Тогда Анька и поняла. Но делать нечего, пошла стучаться. Да нарвалась на каких-то, как они ее увидели, а видок – сама представляешь, так и вызвали по телефону…
– Представляю! Нет, представляю! – Марина снова была не в силах сдержать смех.
Стукнула закрывшимся замком входная дверь. Аня в прихожей прошелестела курткой, снимая ее, и появилась в комнате.
– Слушай, – сказала ей Марина, – мне Лида тут все рассказала. Повеселила ты, наверно, милицию… Заявление-то хоть на Светку эту свою написала?
Аня снова плюхнулась на диван.
– Вам бы так повеселить, как я повеселила. Узнали бы, что это такое.
– Аня! Ты! Ты сама и только сама, только одна, и никто больше, виновата во всем! – Лида говорила отчитывающе и моляще одновременно. – И это тебе должно быть уроком! И не надо поэтому быть такой агрессивной!