Переживать-то он переживал, вот только не открывался. И она стояла, словно в прихожей – вошла в одну дверь и уперлась лбом в другую, в тяжелую, которую не могла сдвинуть с места. И потому изредка приходила сюда – силилась отвлечься, забыться, подумать на фоне чужих речей – авось придут в голову дельные мысли о своем?
– …мне его ревность жизнь испортила. Ну, подумаешь, один раз я приласкала другого, но ведь один раз! А Давид сразу же взвился. Да как – потемнел лицом, начал вынашивать план мести и сразу ведь ничего не сказал, собака, не поверил, что люблю, вознамерился убить…
«Один раз приласкала?»
Никак не удавалось вникнуть, о чем речь. И зачем ласкать другого, когда любишь предыдущего? Неясно, чуждо. Откуда такая логика? Если бы Алеста «приласкала» другого, то ушла бы сама, не дожидаясь ни сцен, ни ревности. А тут еще и «люблю».
Но ей ли судить?
Она теперь и сама любила–любила так, что готова была опуститься и до сцен, и до ревности и до ползанья на коленях. Только к чему? Если мила – будут вместе, если нет…
И хорошо, что Ева ни о чем не спрашивала, потому что Алька вместо ответов только рыдала бы – пускала бы слюни и пузыри и бесконечно спрашивала: «что теперь делать-то?»
– …если вернусь сейчас, сразу же найдет. Вот и сижу тут, выжидаю чего-то. Может, того, что забудет, может того, что что-нибудь изменится… Сюда, один черт, не доберется.
Изменится. Аля знала это совершенно точно. Жизнь всегда меняется.
(Lara Fabian – Deux ils deux elles)
До вечера она ходила потерянная. Слонялась по двору, долго стояла перед почти достроенным сараем, трогала шероховатые стены.
Это его руки их строили.
Касалась ручки топора – отполированного места, которое чаще всего сжимали пальцы Баала, – смотрела на беспокойное, затянутое тучами неба. Погода менялась, жизнь менялась вместе с ней.
Перемены. Пришло их время; она знала это совершенно точно. Пришло время выбора – их совместного выбора, а ей не хотелось выбирать. Ей хотелось просто жить с ним, любить его – хотелось мирного покоя, тишины, устойчивости. Их страсти, будней, размеренного течения жизни – вместе, все вместе.
Хотелось плакать – из души изливалось что-то неведомое – ласковое, нежное, печальное.
В чужой спальне Аля долго перебирала мужскую одежду – расправляла на ней складки, как воровка, подносила к лицу, украдкой вдыхала знакомый запах.
Возвращайся. Просто приезжай, обними. У нас все получится.
И ей без разницы, что там внутри, что так тщательно скрывал Баал – какие секреты, тайны, обиды прошлого. Она излечит их все, ей хватит терпения, ей хватит любви, ей всего-всего хватит.