Еще через час конверты массово пошли по рукам жителей – их находили все и всюду: Розалина Митина рядом с собственным забором, старушка Алла Акимовна на скамейке в парке, собравшиеся для игры в мяч на спортивной площадке подруги Тамара, Малика и Нонна – перед входом на стадион.
Сотни конвертов, тысячи конвертов – они попадались старым, молодым, мужчина, женщинам – всем.
К обеду дошли и до правительственных лиц. До любопытных стражниц, до бесшабашных школьниц, до воспитательниц, чиновников, работниц рынка. И отовсюду в разное время дня с экранов вдруг зазвучал Алькин голос. И всегда все начиналось с одного и того же предложения:
– Жительницы Лиллена! Меня зовут Алеста Гаранева, и я – дочь Ванессы Тереньтевны Гараневой, прежде проживающая, как и все вы, в Лиллене.
Шушукались, глядя на экран, три соседки по улице Гринная:
– А не та ли это Алеста, которая в прошлом году пропала? Не сестра ли Хельги, что в управлении?
– Она самая.
– И посмотри! Живая и здоровая, а говорили – сгинула не то у «диких», не то в Равнинах.
– И ребенок у ней на руках сидит. Девочка! Черненькая какая, принцесска-то! Неужто Алеста эта до храма все-таки добралась? Мир ей и счастье, спасибо Дее!
И одна из соседок нарисовала над грудью пальцами символ плодородия.
– Вы, наверное, удивлены, что я отправляю вам послание спустя столько времени, но, поверьте, в этом есть важный смысл и цель, ибо я хочу развенчать многое из того, во что верила сама, во что верите сейчас вы, во что нас заставили поверить…
– Кто эта такая?! – возмущенно кричала, а час дня Рустама Григорьевна – председатель по связям с общественностью. – Если это – ЭТО! – увидит ее правящее величество Микаэлла Дроновна…
При этих словах два секретаря-исполнителя, находившиеся в шикарно отделанном рабочем кабинете на верхнем этаже здания Правления, приглушенно охнули, а лица охранниц напряженно застыли. Некая цветущая на вид девчонка в этот момент говорила такое, от чего у Рустамы Григорьевны сводило одновременно и челюсти, и живот:
– Нас предают, уважаемые женщины. Предают ваших дочерей. Договоренность верхов с «дикими» очевидная – обе стороны имеют с этого некую выгоду. Думаете, девушки – ваши доченьки, ваши кровинушки – просто пропадают в неизвестном направлении? Думаете, их судьбу решает благосклонность или неблагосклонность Деи? Ошибаетесь…
– Да как она смеет, мерзавка!…
– …Дея здесь совершенно ни при чем. Кое-кто из стражниц, осведомленных о графиках выхода девушек в Поход, передает эту информацию за Стену, а там нас уже поджидают «дикие» в своей полной боевой готовности. Поверьте, мне кое-как удалось от них скрыться, но перед этим я слышала слова, подтверждающие мою теорию – слова от них же самих… О да,