Сегодня Алеста переступила невидимую черту и теперь прощалась со старой жизнью. Все, как раньше уже не будет, ничего не будет – не чувствовала, просто знала. Она сходит в Поход, вернется уже другой, наверное, более смелой, уверенной в себе, отдавшей, наконец, долг и матери, и обществу. Вернется, если Дея позволит, беременной, продолжит практику в Управлении, получит должность, а затем и отпуск – будет растить малышку. Интересно, как назовет? Ведь надо как-то назвать…
Радоваться. Нужно радоваться, но радость не шла. Тоскливо, одиноко, пусто; в отдалении, в рощице, выводили монотонные трели сверчки. Тонкие облачка то наползали на небесный фонарь, то уплывали прочь, и тогда поверхность пруда снова ярко блестела.
Она пыталась, ведь так? Искала любовь, верила в нее бесконечно и горячо, даже ходила к Нилу – Нилу, который сдержал слово – ничего не рассказал матери, здоровался теперь скованно, глаз не поднимал.
Алька вздохнула.
Все безрезультатно. Ей придется подчиниться чужой воле, а о собственных желаниях забыть. Вспомнить о них когда-нибудь, чтобы однажды с грустным вздохом сказать дочери: «А знаешь, ведь у меня была мечта, да-да, я умела мечтать…»
Дочь – еще один член общества почетной Женской Общины.
Чтоб им всем пусто было со своими флажками и транспарантами…
Задрав голову к небу и вцепившись пальцами в теплое дерево лавочки, Алька с чувством прошептала:
– Небесный Отец, пожалуйста, сделай так, чтобы планы моей матери не сбылись. Пожалуйста.
Попросила. Посидела еще минуту. И пошла в дом.
Вещи выдали по списку: один длинный меч, один кортик, один короткий нож, два сапога из мягкой кожи, походный мешок, уложенный сухой паек, флягу с водой и свернутое в рулон тонкое одеяло-коврик. Сначала Алька фыркнула на всякое отсутствие комфорта: в пайке не оказалось шоколада, в сумке средства от комаров, а в сапогах даже пружинящих стелек. Но, как только вышла за высокие ворота, куда ее проводили под аплодисменты, жалостливые взгляды и бравурную музыку (стоя в толпе среди прочих, мать плакала сквозь плохо скрываемую радость, а сестра просматривала заметки в блокноте), и прошла первые сто метров, мнение свое изменила: к черту стельки – с ними бы не дышали ноги. А шоколад и лишние бутыльки добавили бы веса, который совершенно ни к чему, когда лямки и так давят на плечи.
Все. Отсюда только вперед.
Пока окружала толпа, она храбрилась, а стоило толпе кончиться, сдулась.
Вокруг день, солнечно, жарко. И тихо. Нет, не слишком тихо, но как-то безрадостно.
«А все потому, что ты по другую сторону стены».