Точно. И оттого жутко.
«Тебе пройти всего три дня. Три дня туда, три обратно. А пойдешь быстро, так, может, и быстрее…»
– Дея защищает, Дея защищает, – бубнила под нос зазубренный из учебника текст Алеста – бубнила и не верила в него. Вот позади остались первые триста метров, первые пятьсот, примерно километр…
Стена монолитно тянулась справа. Раньше она казалась защитой, а теперь непреодолимой преградой – прочь, чужак, теперь ты снаружи, и, значит, не друг.
Сапоги болтались вокруг икр, ножны хлопали по бедру, неудобно кренился неравномерно набитый заплечный мешок – поправить бы, вот только останавливаться не хочется.
Белые цветы, казалось, смотрели на путницу настороженно, шмели летали вокруг насмешливо, будто пытались выжужжать: «Это мы тут в безопасности, но не ты», в спокойствии солнечного полудня мерещилась некая мрачность.
«Зловещность».
Алька разозлилась на саму себя – это все страх! Просто угол зрения, просто ее собственное отношение. Вот гуляй бы она тут с Ташкой, стало бы легче? Разум тут же ответил «нет». Ах да, все потому, что она с обратной стороны стены. А гуляй они вместе по «правильную» сторону стены, где-нибудь недалеко от Лиллена на солнечном лугу, казался бы ей этот милый полдень зловещим? Конечно же, нет! Они разложили бы на траве одеяло, упали бы на него в купальниках, принялись бы разглядывать облака, делиться мечтами и хохотать.
А тут хохотать не хотелось – чертов страх. Тут хотелось вести себя, как можно тише, потому что за каждым кустом Альке мерещился «дикий», в каждой мирной чаще ее дожидалась засада, в каждом внешне спокойном объекте виделась угроза.
Сбрендила. Да, просто сбрендила. Нервы.
Сапоги поднимали сухую пыль; дорожка – не узкая, но и не широкая, желтая от глины и сухая, – бежала вперед, через пятьдесят метров уводила направо. Чуть вверх на подъем, затем вниз, потом и вовсе прочь от Стены.
От Стены Алесте не хотелось. Ей вдруг, как никогда сильно, захотелось обратно внутрь – в собственный дом, к матери, к сестре, к нелюбимой работе. Пусть лучше унылые вечера и привычность, пусть противная карьера и отсутствие галочки «Поход» в книжке достижений, пусть чердак, потертые книжки и разбитые, теперь уже навсегда похороненные мечты. Но зато привычные дороги, знакомые люди, безопасные улицы.
– Община, прими меня назад, Община. Без Деи, без этой чертовой проверки, без новой девочки-гражданина. Я буду хорошей…
Собственных слов Алька устыдилась и потому быстро замолчала.
Обедала она, забравшись в тень листвы молодого пролеска. Жевала сухарь и пыталась прикинуть, через какое время слева, за самим пролеском, потянется граница Холодных Равнин? Говорили: скоро. Уже через четыре километра все станет просто: справа чаща «диких», слева мертвая земля – держись посередине. Но посередине – это прямо на виду, разве нет? Может, лучше красться по границе Равнин – не опасно? Или все-таки шагать по дороге? А, может, прямо здесь, среди молодых деревьев, – так ее почти не будет видно из чащи?