Вот и к чему – как знал, когда спрашивал.
В этих землях Баал не чувствовал ничего, кроме бабкиного домика, откуда приходил – тот, будучи Порталом, действовал на него, как магнит, – а более не ощущал вокруг ни одного строения. И сильно сомневался, что они тут вообще были. «Солдаты» – и те, наверное, жили в каких-нибудь пещерах, – он так и не удосужился выяснить.
Девка, тем временем, тихонько застонала, но не пошевелилась; все сильнее мочил ее одежду дождь, все холоднее становилась земля.
Он взглянул на небо, фыркнул – температура падала, через минуту-другую полетит снег.
Надо бы что-то решить, не бросать же ее здесь? Черт бы подрал мягкую часть души и проклятую прилагающуюся к ней совесть – иногда Регносцирос воистину ненавидел в себе все человеческое, потому что вот как теперь не мог просто развернуться и уйти – внутри свербело.
Допустим, он найдет границу и вынесет непутевую вояку – примут ли ее обратно? Сомнительно. Наверняка эти земли носят славу чумной, а вышедшие из нее обратно люди – прокаженными. Вот нисколько он не удивится, если ее, вернувшуюся, умертвят или же сошлют обратно. Нисколько. Люди всегда славились наличием страхов, и страхи эти зачастую застилали им и ум, и глаза.
Тогда куда? Отнести «солдатам» и понадеяться, что выходят? Он уже увидел полное отсутствие с их стороны интереса. Оставить кошкам? Нет, Баал никогда не страдал ночными кошмарами, но в этом случае усомнился, что не начнет.
Куда, мать ее за ногу, куда?
Срывающиеся с неба капли, как он и предполагал, превратились в крупу; начало мести.
Регносцирос недобро зарычал, наклонился, подхватил легковесную «обузу» на руки и пошел в единственном направлении, которое никогда не путал – к бабкиному дому.
– Осатанел? – Зантия слов не выбирала. – Неси ее отсюда! Не положено!
– Уже положил, и, значит, положено.
Баал кивнул на широкую скамью у стены и осклабился – хорошая игра слов вышла, жаль, бабка не оценит.
Зантия не оценила.
– Не положено, говорю! Выноси!
– Не люблю слушать одно и то же.
Баал сощурил черные глаза, и смотрительница тут же сменила тон, почуяла, что такого, как этот, атаковать бесполезно, лучше в обход.
– Миленький, так правила же у меня…
– Вызови Комиссию.
– Зачем?
– Скажешь им, что это – претендент на переселение.
– Да отсюда не принимают!
– А ты пробовала?
– Так не было же никого?
– А теперь есть.
– Да она ж, – бабка заквохтала и сложила руки на груди, – помрет же, пока они доедут. Ты посмотри на нее – куда она такая? Едва живая.
– Вот и зови быстрее.
Ему эта перепалка порядком надоела. Хотелось домой, в душ и спать.