Федя побледнел и отвернулся.
- Как же это я? - шепотом сказал он.
- Ты еще не знаешь, кто это. Ну, чего испугался? И здесь фронт, милый мой… Помоги поднять. Обыщем.
Их обоих било, как в лихорадке.
У Конаха нашли пистолет, командировочное удостоверение, подписанное Омаровым, немного денег. Труп положили на нарты, привязали.
- К геологам? - спросил Федя.
- Да. Надо скорей вызвать следователя. У них, наверное, есть радио.
- Как же это я? - совсем уже растерянно повторил Федя. Впервые в жизни он стрелял не в белку, не в медведя. В человека.
Зимой в морозную тихую ночь звуки в тайге слышны очень далеко. Проводник Скалов прекрасно разбирался в этих звуках. Он слышал три выстрела из пистолета, один из винчестера. Это совсем не то, что из охотничьего ружья, - звук сухой, резкий, отрывистый. И он понял, что с Конахом неладно. Что-то произошло там, выше по реке.
Но что?
Через полчаса на зимовье привезли труп ревизора. Работники поисковой партии все до единого высыпали навстречу Зубрилину.
Он предъявил начальнику партии свой документ, сказал:
- Прошу вопросов не задавать, товарищи. Дело очень серьезное, ответить вам все равно не смогу. Мне нужна рация.
Скалов хмуро глядел на залитое кровью лицо Конаха. Два часа назад он разговаривал с ним. Что же теперь? И вдруг его кольнуло в самое сердце: письмо… Он почувствовал слабость в ногах. А вдруг там его фамилия?
Зубрилин и Федя, как вошли в домик начальника партии, так уже больше и не выходили. Замполит опасался пули из-за угла. Ведь сообщник Конаха несомненно здесь, среди этих людей. А может, и не один.
Письмо он прочитал уже при свете фонаря.
«Наш дорогой шеф, - значилось там, - поручает вам дождаться в совхозе сухих дней весны и повторить на прииске Май-Урья ту же операцию, какая была проведена много лет назад с рыбацким поселком на побережье. Условия для этого хорошие. Все запасы, горючее и склады находятся на склоне сопки, покрытой стлаником. Дано указание сваливать бочки с горючим ближе к зарослям. Вам не надо подходить к поселку, при попутном ветре все пойдет хорошо. После выполнения вернитесь в совхоз и ждите указаний шефа».
Подписи не было.
Зубрилину не надо было напрягать память. Он прекрасно помнил «операцию на побережье», описанную в дневниках Зотова-старшего и его друзей. Знакомство с архивами оказалось очень полезным. Поджог…
- Бандиты! - гневно сказал он. - На голодовку рассчитывают.
- Ты что? - спросил Федя.
- Ничего, думаю вслух. Ниточка оборвалась - вот что скверно. Ну ладно, свяжем как-нибудь. Во всяком случае, на одного мерзавца уже меньше. Диверсант, Федя. Понятно?