У него задрожал подбородок, глаза странно забегали. Вздохнув и оправившись, он добавил:
- Столько лет проработать в органах и допустить, чтобы… Никак себе не прощу. Вот куда завела самонадеянность.
- Да будет вам, - как можно мягче сказал я.
- На всю жизнь урок.
- Куда летите?
- В Хабаровск везут. А оттуда прямиком на фронт. Штрафной батальон - так определили в трибунале.
Омаров хотел еще что-то сказать, но конвойный заторопился.
- Давай, давай… - не очень ласково произнес он и показал на самолет.
- Прощай, агроном, - сказал Омаров. - Не поминай лихом.
- Прощайте, Омаров, - ответил я и проводил его глазами.
Через час и я сидел в тесном гнезде двухместного самолета. Дрожа всеми своими проволоками и отфыркиваясь, он несся по льду бухты, подпрыгивал на неровностях, а оторвавшись от земли, стал падать с крыла на крыло, скользить вниз, менять курс и всячески измываться над летчиком и единственным пассажиром, пока не набрал высоту и не ушел от ветра, который озорничал над морем и сопками.
Сорок минут полета вдоль берега - и под нами возникла бывшая фактория, поселок совхоза, теплицы, коровники, поля среди леса. Знакомые, почти родные места.
Иван Иванович Шустов был очень обрадован.
- Не забыл старого… Ну, рассказывай. Как Петя? У него, слышал я, сынок? Как звать-то? А что ребята?Как новый совхоз? Ты говори, не мямли, не томи душу.
Выслушав новости, он сказал:
- Теперь о самом главном. Зубрилин ничего не говорил тебе? Ну, так вот. Собираюсь я к себе на родину, в Саратов. Тянет. Да и сердце, знаешь ли… В общем, принимай у меня дела, парень.
Я открыл рот, чтобы возразить, но он не дал сказать ни слова.
- Все согласовано и утрясено. Как это Виктор Николаевич промолчал, не уведомил тебя? Мы с ним давно обговорили твою кандидатуру. Зотов - там, ты - здесь. Действуйте давайте, покажите, на что способна молодежь.
- А наша изыскательская партия? Иванов, Северин, Смыслов. Что станет с ними?
- Им, батенька мой, дорога на Индигирку. Слыхал, какие там прииски появились? А уж если золото, то и совхозы будут. А ты оставайся. Там управятся и без тебя.
Он встал и, порывшись в своем столе, протянул мне конверт.
- Держи. Неделю назад пришло. Все хотел отправить.
Она… Моя далекая, почти призрачная мечта. Я разорвал конверт, жадно проглотил первые строчки письма. Воронежский фронт. Форсировали Дон… В войсках связи. «И все-таки я верю в нашу встречу…» И подпись. А ниже и мельче: «Ст. лейтенант войск связи…»
Связист! Моя робкая девушка - лейтенант связи… Что делает с людьми война!
- Вот так, - вздохнул Шустов. - Сиди здесь, работай и жди ее. Верю, не век нам воевать, приедет она скоро. Глядишь, и вспомните старого директора, стукнете ему телеграмму: так, мол, и так, поздравь с первенцем.