- Выше голову, Маша! - сказал Зотов те же слова, какие она писала ему когда-то в далекую Сибирь. - Это еще не конец. Это просто одно из очередных испытаний на нашем пути.
- Что с вами сделают, Коля? - спросила она, задыхаясь от волнения.
- По-видимому, лет десять ссылки в строгорежимные места, откуда нельзя бежать.
Маша заплакала, припав лицом к .решетке. Ей казалось, что больше она уже не увидит Николая. А он, озорно поглядев на конвойного, сказал ей:
- И оттуда убежим. А если нет, так ведь и там люди живут, не правда ли?
- Я приеду к тебе, - тихо сказала она, улыбнувшись сквозь слезы.
Как свидетельствуют документы, Зотов и Величко просидели в тюрьме на Бутырской улице Москвы до конца 1910 года. В декабре им объявили приговор: по десять лет ссылки в отдаленные места Якутского края.
Зотов писал в своем дневнике:
«Судьба благосклонна к нам. Ссылка - это все же не каторга и не тюрьма. Мы остаемся людьми. И наша мечта остается с нами. Жандармский полковник, вручая нам копию приговора, позволил себе сострить, сказавши, что у нас будет достаточно времени и пространства для попытки переделать мир. Возможно, он не так уж далек от истины. Будем работать, насколько это позволительно в суровых условиях Севера. Вот только Маша… Сердце мое разрывается, как я подумаю о долгой разлуке с ней. Милая Маша!»
В документах сохранилось брачное свидетельство о венчании в тюремной церкви «содержащегося под стражей студента Зотова Николая Ивановича с дочерью профессора, Лебедевой Марией Петровной, нареченной ныне Зотовой».
Через пять дней после венчания Зотов вместе со своим другом уже качался в арестантском вагоне, который шел на восток.
…Когда я заканчивал последние строчки этой главы, ко мне постучали. Я открыл дверь. Щурясь от яркого света лампочки, незаконно ввернутой в комнате, передо мной предстал Иван Иванович Шустов, мой директор. Он сердито сопел и не спускал глаз с лампочки.
- Не ожидал, - сказал он вместо приветствия. - Уж если мой заместитель по производству сам нарушает приказ директора, тогда чего же ждать от остальных! Ну зачем тебе такой свет?
- Да вот… - Я показал на разложенные повсюду бумаги. - Разбираю…
- Архив, что ли? - Он поднял одну из бумажек, - Это из тех, что нашли на фактории? Ну и как, интересно?
Директор присел, и я за десять минут рассказал ему в общих чертах все, что к этому времени было мне известно о Зотове и его друзьях.
Иван Иванович задумался. Потом сказал:
- Полагаю, здесь ты найдешь что-нибудь из истории нашего края. Занятно. Должно быть, и о сельском хозяйстве он писал. Случается, мы ломаем голову над тем, что давно уже известно, ломимся в открытую дверь. Ты получше разберись, полезно узнать о прошлом. Край этот - как лист белой бумаги: ничего нам неведомо о нем, хотя не один десяток русских храбрецов сложили здесь свои головы. Далеко до Москвы, а родина.