В редакции сегодня был только Оливер, низко склонившийся над письменным столом.
— Я принесла плакат и флаеры, — сообщила я вместо приветствия.
— Молодец, — похвалили меня второй раз за день. — А что насчет читательских писем?
Я поморщилась. В редакцию студгазеты я устроилась по одной простой причине: я неплохо (по крайней мере, не очень плохо) справлялась со словами и больше ничего полезного, на чем можно было бы заработать в ГООУ, не умела. Тогда я думала, что мне повезло: легкая, хорошо оплачиваемая подработка, с которой не будет никаких трудностей. Я не учла одного — масштабов безграмотности моих товарищей по альма-матер. Казалось бы, с универсальным заклинанием-переводчиком проблем быть не могло, но нет: изъясняясь невыносимо коряво даже на своем родном языке, студенты умудрились сломать и его. «Слезы на сердце» были еще не худшим перлом — большинство комментариев к прошлому номеру вообще походили на описание товара в онлайн-магазине, переведенное при помощи онлайн-переводчика с китайского на русский через английский.
— Половина из них в ужасном состоянии, но не думаю, что смогу сделать с ними что-то еще, — призналась я. — Мы точно обязаны их все печатать?
Оливер тяжело вздохнул.
— К сожалению, да. Ректор считает, что это показывает уважение к читателям и способствует развитию демократического духа в университете.
Какое дело Ктулху — или его ближайшему родственнику — до демократии? И почему бы тогда не проявить уважение к сотрудникам студгазеты и не запастись перед написанием трехкилометровой оды во славу ГООУПиОАатСДиРН словарем?
— Между прочим, ты успела отобрать фотографии? — вспомнил главред. — Ким спрашивал, может ли он начать прикидывать место в следующем выпуске.
— Сейчас сброшу ему путь к папке.
А заодно досмотрю фотографии с первого сентября.
Я села за свое рабочее место и открыла хранилище на общем диске. Фотографий на месте не было. Не всех, разумеется, но ту, что я распечатала, где Жако умудрился поймать в кадр Диза с Ребеккой, кто-то удалил. Прокрутив содержимое папки, я обнаружила еще несколько пропущенных номеров — в той части, которую не успела просмотреть. Что же было запечатлено на них? Похоже, теперь я никогда этого не узнаю. Твердо помня, что удалить их не могла, но все равно на что-то надеясь, я открыла корзину. Пусто.
Чертов Диз! Без него здесь точно не обошлось. Стул отъехал в сторону с громким скрипом.
— Мне нужно на минуту в IT, — пояснила я Оливеру. — У меня здесь какой-то глюк…
И дайте мне только добраться до этого глюка — задушу голыми руками!