«Кого бабушка задержит, меня что ли? И кто должен убраться и откуда?» – испугалась Даша. Её моментально охватила паника. В этот момент в комнату зашла Елена Ильинична, неся перед собой тарелку.
– Суп свеженький, только что сварили. Кушай, а я компот и печенье принесу, попью с тобой, – приторно ласковым голосом сказала хозяйка.
Иволга посмотрела вслед старушке «особым» взглядом: черноты в её ореоле не наблюдалось. Обычный цвет, чуть краснее, чем у других. Она ещё маленькой научилась смотреть на людей расфокусированным взглядом. Тогда вокруг любого человека возникало изображение цветной светящейся картинки. Сияние у всех имело разные оттенки, но стоило отвести взгляд в сторону или просто моргнуть – всё исчезало. Как-то в первом классе Даша, задумавшись, бросила взгляд на сидящую впереди одноклассницу. Та вдруг красиво, как радуга, засветилась. Даша ахнула и попыталась рассмотреть это чудо, но оно пропало. Чуть позже сообразила, как нужно вглядываться в людей, чтобы появились разноцветные всполохи. Бабушка Вера называла это дефектом зрения, и она старалась не часто портить глаза. Вскоре, осторожно задавая вопросы ровесникам, убедилась, что у остальных детей такого дефекта нет. Однажды в журнале «Наука и жизнь» Иволга увидела несколько картинок на первый взгляд, состоящих из цветных или однотонных точек, пятен, шариков. Если на такие рисунки посмотреть рассеянным взглядом, всё начинало двоиться. Из картинки выпячивалось объёмное изображение. Если также глядеть на людей, вокруг человека появлялся разноцветный светящийся ореол.
Подняв голову от тарелки с супом, Даша глянула в окно: через двор пробежала девушка. В её ауре тоже не наблюдалось черноты.
«Эти люди мне не враги. Их разговор не касался меня, нельзя подозревать всех поголовно», – успокоила себя Даша.
Елена Ильинична принесла компот, домашнее печенье и присела рядом.
– Ну, как поживает моя подруга детства?
Гостья поперхнулась супом. Откашлявшись, тихо произнесла:
– Она умерла. Поэтому я и решила переехать сюда.
– О господи, беда какая! Отчего умерла? – полюбопытствовала старушка. Выцветшие бледно-голубые глаза заинтересованно прищурились.
– Сердце… наверно.
Даша не могла сказать правду, а лгать было тяжело.
– Да… вот живешь, живешь и не знаешь, когда твой час настанет. А ты что же одна в доме жить будешь?
Дашу сердил этот разговор.
– Ну да, одна. Я справлюсь.
– Мы с Верой погодки, ходили в одну школу. До двенадцати лет дружили, а потом ей некогда стало гулять. Всё время с бабушкой пропадала: помогала принимать больных, собирала травы, готовила какие-то снадобья. В то время их семья была большой: дед Федор, бабушка Настя, Ольга – Верина мать, Миша, Катя. Жили они неплохо. Их за лечение люди благодарили. – При этих словах лицо Елены Ильиничны исказилось, стало неприятным, будто воспоминания до сих пор вызывали досаду. – Конфеты у них на столе стояли. Не то, что у нас дома, из сладкого – только морковка да репа.