— У меня предчувствие, что я просто обязан с ним породниться, — заявил Эвальд в надежде на то, что все разговоры по поводу его женитьбы прекратятся.
— И правильно, — внезапно раздавшийся голос королевы Ниалии заставил всех вздрогнуть — настолько неслышно она подошла. Лауф даже подумал, что совсем постарел, раз не почувствовал появления своей любимой женщины. — Наша предсказательница говорит, что Эвальду суждено породниться с нынешним королем Турана.
— Та самая, что предсказала женитьбу Краута на Лиаре? — в ужасе сказал король. — Еще одной внебрачной дочери я просто не вынесу…
— Кто-то не так давно говорил, что у Гердера очень счастливый брак, — ехидно сказала Лиара. — Откуда же у него могут взяться внебрачные дочери?
— Меня и брачная устроит, — недовольно сказал Эвальд. — Я не собираюсь вводить в традицию поступок своего отца. Я женюсь на Шарлотте, и давайте закончим этот разговор.
— Знаешь, Эвальд, я уже убедился в том, как причудливо может шутить судьба, — задумчиво сказал Лауф. — А что касается брака твоего отца, то я не устаю благодарить Богиню за то, что мой сын женат не на рожденной в законном браке Олирии, а на внебрачной дочери Генриха Лиаре. Да, у Гарма из-за этого проблемы, но мы имели бы их намного больше, если бы Краут женился так, как этого хотел я. Да я готов графу Эдину орден за это выдать!
Лиара с удивлением и благодарностью посмотрела на свекра. Она совсем не ожидала от него таких слов — ведь Лауф никогда не упускал возможности высказать ей свое неудовольствие. Разве что рождение внуков немного его смягчило.
— Со мной такие шуточки не пройдут, — высокомерно бросил Эвальд. — Вот увидите, моя жена будет рождена в законном браке и никак иначе. И племянницей Гердера она не будет.
Что ж, будущее подтвердило его правоту — жена Эвальда не была племянницей Гердера, хотя и находилась с ним в очень близких родственных связях, а законность брака ее родителей никому опротестовать бы не удалось. А пока принц предавался мечтам о Шарлотте, поцелуй с которой оставил у него настолько приятные воспоминания, что им удалось даже выгнать из его головы на некоторое время образ Каролины.
О Шарлотте думал и самый младший гармский принц, направляясь в место, которое он решил считать своим родовым гнездом. Он представлял себе прекрасный замок, с картинами и гобеленами на стенах, хозяйкой которого было бы не стыдно быть даже настоящей принцессе. Вот не верилось ему, что судьба туранской принцессы уже решена — не может она выйти за этого расфуфыренного типчика Артуро, чья страна немногим больше герцогства Шандор. Здесь Берни, конечно, преувеличивал, и достаточно сильно. Но мысли принадлежали только ему, и думать он мог все, что пожелает. Так что он усиленно отгонял от себя воспоминания о том, что Артуро — король, молод и хорош собой, а уж Лория, несмотря на небольшие размеры, куда богаче даже его родного Гарма. Правда в Гарме очень много денег уходило на постоянные стычки со Степью, в то время как лорийцы предпочитали с орками торговать и богатели еще и на этом.