Я рванулся вверх изо всех сил, какие только были в теле, вскидывая гросмессер для колющего удара. Длинный прямой клинок легко вошёл в живот стоящего прямо надо мной Чёрного медведя, пробив прочную кольчугу и глубоко погружаясь в его плоть с неприятным звуком. Вскочив на ноги, я продолжал вгонять оружие в тело врага, покуда широкая крестовина не звякнула о звенья кольчуги. Мы замерли вплотную друг к другу, я ощущал на лице дыхание умирающего скандинава.
Он произнёс несколько слов на родном языке, которого я не понимал, а потому не стал ничего говорить в ответ. Я выдернул гросмессер из раны резким движением, стараясь как можно сильнее расширить её края. Под ноги нам обильно полилась кровь.
Всегда удивлялся, что из небольшой, в общем-то, дырки выливается столько крови. Вроде бы человек и живуч, но стоит проделать в нём дыру, вогнать клинок поглубже, и вот он уже труп. Он может ещё говорить, даже драться, и если это опытный воин, то он будет опасен. Вот только это не отменяет того факта, что он покойник.
Я отступил на полшага, держа гросмессер наготове, хотя вряд ли сумел бы отразить вражескую атаку. Однако сил для неё у Чёрного медведя не осталось. Он снова сказал мне что-то, но я не понял ни слова, ведь говорил он на родном наречии. Толстые пальцы его выпустили рукоять меча, и тот упал в грязь. На клинок пролилась кровь из раны на животе Чёрного медведя. Он рухнул на колени, завалился на бок, ноги его дёрнулись в конвульсии… И он умер.
Только в этот момент я осознал, что стою лицом к лицу со строем скандинавов, чьего предводителя только что прикончил у них на глазах. Стою избитый, до предела вымотанный короткой схваткой, с залитым кровью лицом и гросмессером в руках. Возжелай любой из них забрать мою жизнь – особых усилий к этому прилагать бы не пришлось.
Однако они стояли мрачной толпой, опустив оружие, но явно готовые к продолжению боя.
- Убирайтесь! – подчиняясь скорее некоему наитию, нежели голосу разума, крикнул им я. – Ваш вождь мёртв! Я убил его! Вам нет места на этой земле! Прочь! Убирайтесь!
Не знаю, многие ли среди них понимали lingua franca, но, думаю, смысл моих выкриков был ясен и так.
И скандинавы поддались. Как воины варварского народа, они были ошеломлены гибелью своего самого могучего воина, каким был Чёрный медведь. Они не знали, как быть дальше, и потому подчинились воле того, кто убил их вождя. Того, кто по их собственной логике теперь стал их вождём.
Наверное, захоти я, и смог бы заполучить собственную шайку скандинавских разбойников. Однако я тут же отмёл эту мысль как глупую до идиотизма. Что мне с ними потом делать? На большую дорогу выходить?