— Александр Трошин, — произнес он безо всяких интонаций.
— Очень приятно, — изобразил улыбку Макс, даже не обративший внимания, что навязчивый мужик назвал имя и фамилию его бывшего одноклассника. — А меня зовут…
— Как тебя зовут, не важно, — все с тем же отсутствием интонаций произнес мужик в черном. — Александр Трошин. Он был здесь. Где он.
В последней фразе напрочь отсутствовали вопросительные нотки, и все же это был именно вопрос. До Макса постепенно начало доходить, что эти черные ищут Сашку. Конечно, разглашать информацию о клиентах было не в правилах, и все такое прочее, но… но Сашка наверняка не захочет оплатить поломанную мебель и выбитые окна. Почему-то Максим подозревал, что дело вполне может этим закончиться, если он откажется «давать показания». Но попытаться соблюсти приличия он все-таки должен.
— Простите, но мы не имеем права предоставлять такую информацию.
«Черный» молча извлек из кармана вороненый пистолет — небольшой, напоминающий обычную игрушку — и все так же не говоря ни слова, выстрелил в Эмму Сергеевну. Женщину отбросило назад, на прибитые к стене полочки с цветами, предмет ее гордости и неустанной заботы. Вниз посыпались горшки, блюдца, и над всем этим разгромом, чуть подергавшись, замерла фигура женщины, с пробитой навылет головой.
Затем он все так же неторопливо повернулся к вжавшемуся в кресло Максу, побелевшему, с вытаращенными глазами и прилипшим к внезапно пересохшему нёбу языком.
— Александр Трошин. Где. Отвечай.
Губы дрожали, язык никак не хотел правильно издавать звуки, но постепенно способность говорить вернулась. Максим, заикаясь и путаясь, ответил на все заданные вопросы — куда и когда улетел Трошин, в каком отеле остановился, когда и каким рейсом будет возвращаться. Сейчас он просто горел желанием выложить все, любые подробности, любые детали — в слабой надежде, что сумеет остаться в живых.
И уже потом, когда бандиты собрались уходить, и Макс снова, совсем ненадолго, взглянул в дуло направленного ему в голову пистолета, он пожалел о своей словоохотливости. Совсем немного… он понял, что крупно подставил Сашку и его жену. И даже попросил у них прощения, пусть и мысленно. И еще успел пожалеть, что не взял отпуск, хотя шеф предлагал и Эмма советовала не тянуть резину, а брать его сейчас — все равно летом не дадут.
А больше он ничего подумать уже не успел.
С утра все начиналось вроде бы как обычно. Солнце было традиционно жарким, ветер если и дул, то где-то достаточно далеко от Хургады. Благодатный край — по крайней мере для туристов. Это вам не Европа, где две недели поездки вполне могут обернуться двумя неделями дождей, а то и потопом. В последние годы погода вообще перестала уважать людей, обрушивая на них одно стихийное бедствие за другим. Но только не здесь. Здесь, даже по статистике, на год приходится 3–4 дождливых дня, но статистика — она на то и наука, чтобы нагло врать с честным выражением лица. Глядя на эту жару, на море, для которого выражение «вода — как парное молоко» было слишком мягким, Саша вообще сомневался, что здесь могут идти дожди.