Возможно, от этого удара пси-пушки роботы замолчали. Возможно, они даже не вышли из строя — но этих секунд Женьке хватило, чтобы вновь собраться с силами. Пистолет вновь загрохотал, в упор кромсая лежащую среди строительного хлама тварь. Та лишь содрогалась — было очевидно, что робот проиграл. Вот треснул последний слой пластин, отлетели в сторону обломки защитных плит. Стрельба на мгновение прервалась — Женька сменил бронебойные пули на разрывные. Еще одна очередь, направленная прямо в прорехи брони, — и биоробота буквально разметало взрывами, в разные стороны полетели обломки металла, куски чего-то напоминающего плоть…
Спустя еще десять минут далатиане, потеряв еще троих бойцов, предпочли сложить оружие. Шансов на победу у них не было.
За минуту до капитуляции БК «Робокоп» истратил последний патрон. Одновременно с этим его броня, порядком избитая плазменными ударами, поддалась, Женькина нога подогнулась, и он тяжело завалился прямо на только что поверженного далатианина, так и не узнавшего, что его последний выстрел оказался столь успешным.
* * *
Женькино лицо, абсолютно спокойное, равнодушное сейчас ко всему на свете, смотрело раскрытыми настежь глазами сквозь прозрачную крышку саркофага. Почти прозрачная жидкость заливала тело, она чуть колыхалась, и эти едва заметные движения и игра света, проникающего сквозь толстое стекло, создавали впечатление, что сейчас друг подмигнет, улыбнется… или состроит привычно ехидную гримасу.
Но ничего этого, конечно, произойти не могло.
— Он выживет?
Макс задал вопрос очень тихо… в случившемся по большому счету не было его вины, как и вины кого-либо еще, каждый был занят своей собственной схваткой, каждый старался прикрывать друзей — по возможности не подставляясь самому. Потому что пуля оставляла рану, а плазменный заряд — лишь горстку жирной, отвратительной на вид и на ощупь сажи. И Женька, закованный в броню, казался несокрушимым рыцарем в окружении толпы плохонько снаряженных вассалов… именно ему, казалось, ничто не угрожало. Но он лез на рожон, отчаянно пытаясь закрыть стальной грудью всех, кого только можно — и не смог уберечь самого себя.
— Александр! — Макс настойчиво дернул Трошина за рукав.
— Что?.. А… да, выживет, конечно. Если лег в медблок живым, значит, живым и выйдет. Чаще всего именно так. Только вот…
— Нога, да?
— Да. Этот аппарат не сможет восстановить конечность.
— А он… он знал, что броня повреждена?
— Знал, конечно. Компьютер шлема давал вполне достаточно информации. Понимаешь, Максим, мы не привыкли к такому бою. Бой на Арене… там надо выкладываться до конца, и там не щадят свою жизнь, особенно тогда, когда идет размен хотя бы один на одного. Мне кажется, он так до конца и не понял, что все это — по-настоящему. И что будь броня повреждена выше… у него нога сгорела бы полностью, но так же легко сгорело бы и тело. Он мог отступить, он мог увернуться… наверное, мог, это только средневековый рыцарь в доспехах был ограничен в маневренности, а БК, даже с неполным энергозапасом, человеку даст сто очков вперед. У него просто такой мысли не возникло.