Они снова стали жить вместе. Рудольф держал себя в руках, и какое-то время казалось, что прежнее счастье вернется в их дом. Во всяком случае, появился его вестник – ребенок, их сын. Норман! Как она его любила, как нянчилась с крохотным пищащим кулечком! А спустя год она вновь родила, на этот раз девочку, Жанну. Да, в это трудно поверить, но у нее, прославленной танцовщицы и разбивательницы сердец Маты Хари, были дети.
Принято считать, что дети приносят радость. Особенно если ты живешь в достатке и можешь себе позволить держать слуг и няню. Они с Рудольфом могли это позволить; в их доме было много слуг, и няня, и повар. Но как раз эта прислуга принесла им страшное горе. Рудольф рассердился на повара и выгнал его. Тогда этот негодяй подговорил свою жену, которая осталась в доме няней, дать детям отравленную пищу. Оба ребенка мучились. Норман умер, а Жанна сумела выжить.
Какое это было горе для нее! А тут еще Рудольф решил утолить свое горе обычным способом и снова стал пить. Она, наверное, умерла бы от страданий, если бы не нашла себе утешения. Нет, не в объятиях Йохана. Она нашла его в танцах.
Она не лгала, когда говорила, что научилась танцевать на Востоке. Просто чуть-чуть приукрасила правду, рассказывая про посещение «яванских древних храмов», где какие-то жрецы учили ее священным ритуальным пляскам. Не было никаких жрецов и никаких храмов. На Яве укрепляли свою власть мусульмане, оттесняя прежние обычаи, связанные с буддизмом и индуизмом. Эта культура уходила, но еще оставалась. И Маргарет ходила в местный танцевальный кружок и прекрасно себя чувствовала среди музыкальных малайцев. Учителя-малайцы и научили ее тем экзотическим для Европы движениям, которые так восхищали парижскую публику. С каждым разом у нее получалось все лучше и лучше.
Там, в танцевальном кружке, беседуя с другими ученицами-малайками, она и придумала свой артистический псевдоним. Мата Хари… По-малайски это значит «глаз света», то есть попросту Солнце. То есть она, Маргарет, стала солнцем. Ей сразу понравилось это имя, и она стала употреблять его все чаще. А еще она поняла, что ее танцы нравятся людям. Что-то было в ней, какая-то природная грация, очарование, которое заставляло зрителей смотреть на нее, не отрывая глаз. Правда, пока этих зрителей было мало, всего лишь ее напарницы по танцевальному кружку, их братья и отцы, провожавшие девушек на занятия. Эти люди ничего не платили за то, что смотрели на танцы Маргарет. Но ведь в другом месте, где-нибудь в Европе, могли и платить… Она все чаще стала подумывать об артистической карьере.