Майкл кивнул. Стало быть, в Берлине проводятся вечеринки, пока их мир находится на грани уничтожения. Тогда, если русские танки въедут в то, что осталось от города раньше, чем туда доберутся американцы или британцы, это запросто можно будет назвать «пиром во время чумы». Даже если оставшиеся члены Внутреннего Кольца будут раздавлены под гусеницами… к тому моменту от города вообще может не остаться камня на камне.
— Я могу на тебя рассчитывать? — спросил Мэллори, остановив машину. Это был вопрос вежливости, который один джентльмен обязан был задать другому.
Майкл взял портфель и вышел из машины.
Пересечь реку, подумал он, а затем покинуть город таким же образом.
Тогда ему не пришло в голову, что ни одну реку не может пересечь дважды один и тот же человек, потому что река никогда не будет прежней, да и человек войдет туда в следующий раз уже совсем другим.
Глава вторая. Лесной охотник
Майкл Галлатин вышел из ванной, встал над кроватью и посмотрел на ее тело.
Должно быть, где-то в проводке то и дело происходили перепады напряжения, потому что свет в номере мерцал, как глаза Левиафана. Шевельнулась ли она в этом мигающем освещении, или это лишь игра света и тени? Неужели она действительно чуть раздвинула свои упругие бедра, открыла свои глаза оттенка серого пепла и прошептала своим низким бархатным голосом: иди в постель, дорогой! Иди и возьми меня снова, выпей меня досуха, каждую каплю!
Нет, она была неподвижна.
Майкл задался вопросом, куда он придет в конце жизни? Что, на самом деле, кроется за таким существом, как он? И что его ждет? Будет ли он засыпать среди ангелов, или демоны Ада будут пытать его на своих кострах в комнате у подножья лестницы?..
***
Одетый в униформу немецкого майора разведывательного батальона 25-й танковой гренадской дивизии, Майкл заметил ее на танцполе в Королевском номере отеля «Гранд-Фредерик». Тем вечером группа в смокингах играла на сцене не обычные немецкие ритмичные партии, а свинг — новый виток джаза. Наверху, под сводчатым потолком, расписанным лицами древних царей и императоров, глядевших сверху вниз на простых смертных и на беспорядок, который они оставили позади, дрейфовали красные шары.
Это была его третья ночь в Берлине, и эта вечеринка послужила для него поводом снять номер в отеле. Здесь мерцал свет, а тихий лепет разговоров иногда прерывался слишком громким смехом над пошлыми шутками о скрещивании американских ослов и русских козлов, но даже в темноте музыка продолжала играть, и даже в темноте Майкл наблюдал за ее движениями среди мужчин и других женщин — как пламя факела посреди печальных и тусклых свечей, блеск ее глаз привлек его в кратчайшие секунды. Она просмотрела его, казалось, насквозь, и он почувствовал себя рыцарем, готовым стать на колени перед своей Королевой.