— Говорю по-английски? — переспросил он. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Он знал, что, если заговорит на языке Короля сейчас, она поймет, что у него слишком хорошо получается. — Нет, вовсе нет.
Она нахмурилась, видя перед собой загадку, которую хотела решить. Затем выражение ее лица расслабилось, и она, приблизившись к его уху, прошептала, специально говоря на английском языке:
— Я ждала тебя очень долго. Я уже и не думала, что ты когда-нибудь меня найдешь. И я буду ждать столько, сколько еще потребуется.
С огромным усилием — с самым большим из всех, которые он когда-либо над собой делал — Майкл посмотрел на нее нарочито ошеломленно и непонимающе покачал головой.
Франциска заговорила снова по-немецки.
— Я только что сказала, что купила тебе подарок сегодня. Он в моей сумке, вон там, — кивком женщина указала на стул. Как только Майкл попытался подняться, она заставила его снова лечь и поиграла языком с его сосками. — Не терпится посмотреть, что это?
— Если только ты не против, — улыбнулся он.
Когда Майкл вытащил из сумочки обернутый в дополнительную защитную белую бумагу подарочную упаковку — идеальную зеленую упаковку под цвет глаз Хорста Йегера — он вспомнил слова Риттенкретта о том, что в полдень Франциска звонила его секретарю и сказала, что должна отправиться за покупками. За подарком для него. Он почувствовал, что должен быть рад, но отчего-то ощущал опасность — будто в зеленой обертке перед ним лежало то, что может перерезать ему горло.
— Ну же, открой! — настаивала она, сидя на кровати на коленях.
Он открыл. Это был безупречный серебряный кейс, в котором обнаружилась новая блестящая бритва «Золинген», состоявшая из двух частей.
— Очень красиво, — сказал Майкл. — Так мило с твоей стороны.
— Я хотела сделать гравировку в виде твоих инициалов на кейсе, но не была уверена, какой шрифт тебе понравится. Было слишком много вариантов. Может, сходим и сделаем гравировку завтра? Я свободна до двух.
— Да, конечно.
— А потом пообедаем. Хорошо?
Он кивнул, понимая, что она хочет провести с ним как можно больше времени, потому что уже совсем скоро — думала Франциска — Хорста Йегера могли отправить в обитель смерти на Восточном Фронте, который теперь почти граничил с Берлином.
— Я хотела бы, чтобы ты воспользовался этой бритвой прямо сейчас, — сказала Франциска.
Он дотронулся до своего подбородка, который уже покрылся небольшой щетиной.
— Нет, — качнула головой она и вытянула перед ним ноги, пошевелив пальцами. — Ты не нашел в моей сумке чашу для бритья, мыло и ножницы? Достань их, — она хитро улыбнулась, и на ее лице появились ямочки. — Я буду ждать.