Двигатель заревел, и автомобиль полетел навстречу проклятому снегу.
Я убийца. Да.
Они ели в ресторане с чудесным видом на реку Шпрее. Кругом горели свечи, бросая свои огненные блики на темно-красные портьеры. Бродячий скрипач проделал свой путь между столиками, из которых, помимо того, за которым ужинали Майкл и Франциска, были заняты лишь два, однако, получив указание не мешать личной встрече, удалился прочь. Майклу пришлось немного переместить свой стул, потому что с его ракурса иногда были видны огни войны на востоке. Франциска держала его за руку, а ногой потиралась о его голень под столом. Она пила настой из шиповника, ела суп и картофельный салат. Сегодня — ввиду отсутствия и обеда, и даже завтрака — у нее был очень хороший аппетит, в то время как Майклу и кусок не лез в горло.
Он знал, что должен поехать с ней в свой номер сегодня. Он должен был вести себя естественно: слушать, говорить, кивать, улыбаться, когда нужно. Ничем себя не выдавать. В эту ночь он запоминал все: и поездку на серебристом гоночном автомобиле на огромной скорости, и ее прекрасное черное платье, и ее блестящие волосы с удивительным ароматом, забранные заколкой в виде полумесяца. Он не мог прекратить смотреть в ее горящие серые глаза, говорившие: я единственное в твоей жизни существо из другого мира, и все мое внимание сосредоточено на тебе. Он знал, что ему одному так повезло.
Вот так она и работает, подумал Майкл. Она может очаровать любого: военного, ученого, офисного работника, женатого, холостого. Любой будет счастлив, если такое прекрасное существо просто обратит на него внимание, и развяжет язык. Любой проявит определенное рвение и готов будет раскрыть любые, самые страшные тайны, чтобы эта Богиня оценила его усилия по достоинству. Молчаливое одобрение провоцирует откровенность. А после приходит Гестапо и забирает этих петухов, чтобы они кукарекали только в своем личном Аду и варились в кипящем масле для картофельного салата…
Да.
Я — убийца.
— Ты выглядишь таким взволнованным, — сказала она, накрыв его руку своей. — Тебе не нужно быть…
— Дело не в волнении. Просто стараюсь подготовиться.
— Я знаю, — кивнула она. — Ты хочешь выполнить свой долг. Я знаю, что ты воин. Разве ты мог стать кем-то другим? И кем? Офисным клерком? Или приближенным советником какого-нибудь генерала? Нет, ты тот, кто ты есть, и я благодарю Бога за то, что он создал тебя таким. Но ты также и человек, Хорст. Мой человек. Плоть и кровь… и эмоции. Беспокойство — это нормально для любого человека. И это тяжкое бремя, которое, ты считаешь, женщине не вынести. Но женщины