Майкл Галлатин стоял с подзорной трубой, стараясь разглядеть врага через завесу непогоды, и в это время услышал, как она приближается. Она остановилась с другой стороны спасательной шлюпки, которой не посчастливилось поймать пятнадцать пуль пулеметной очереди с «Копья».
— Тебе не следует быть здесь, — настоятельно сказал Майкл, опустив подзорную трубу.
— Я хотела погулять…
— Тогда продолжай гулять, но лучше делай это не на палубе, а на нижних уровнях. Здесь небезопасно.
— Вы говорите, как мой отец.
— Я удивлен, что твой отец позволил тебе сюда прийти. Разве ты не знаешь, что может случиться?
Мариэль с опаской выглянула из-за пробитой шлюпки. Она снова была одета в свою старую шинель с поднятым воротником, ее светлые волосы выглядывали из-под винно-красного берета. Девушка стояла, опустив руки в карманы.
— Я знаю, — сказала она и вновь посмотрела мимо Майкла. — И мой отец тоже знает. Но он думает, что с наступлением темноты мы уже будем на пути в Германию, так что…
— Нет, если я помогу вам, — он вновь поднял подзорную трубу и продолжил поиски.
— Мой отец не уверен, что хоть кто-то способен помочь, — вздохнула Мариэль. — Они нашли нас и собираются забрать. Вы ведь знаете, они не остановятся.
Майкл хмыкнул.
— Не думал, что твой отец так легко сдается. О тебе тоже так не думал, кстати сказать.
— Мы не сдаемся. Мы принимаем реальность. Так говорит отец.
— Чью реальность? Гитлера? — вопрос Майкла повис в воздухе. Он снова опустил трубу и повернулся, стараясь найти взгляд зеленовато-голубых глаз Мариэль. Она отстранилась, но не столь резко, как раньше. — До сих пор твой отец держался очень храбро. Ему необходимо было быть по-настоящему храбрым человеком, чтобы пойти на такой риск для себя и своей семьи. Он ведь и в самом деле рисковал. Я — не сдаюсь, капитан этого корабля тоже. Так почему же он…
— Он не хочет, чтобы кто-то еще пострадал.
— Кто-то еще пострадает вне зависимости от того, заберут вас с этого корабля или нет. Так действуют нацисты, — он выдавил из себя слабую, натянутую улыбку.
Девушка несколько мгновений изучала его, а затем оглянулась по сторонам и прошептала:
— В вас есть что-то странное, — сказала она и решила исправиться. — Другое, я хочу сказать. Ни на кого не похожее.
— Может, и так.
Он невольно задался вопросом: может, она чувствует, что внутри меня сидит зверь? Там, в той клетке, где я его запер…
Она смотрела на море.
— Я думаю, — вновь заговорила Мариэль. — Вы джентльмен, который пытается притворяться мужланом.
— Интересная мысль, — усмехнулся он, вновь вглядевшись в туман через подзорную трубу. — Я всегда думал о себе, как о мужлане, который притворяется джентльменом.