, чтобы те, кому
уже пришлось пожертвовать своей жизнью, погибли не напрасно. Нет, он не собирается сдавать нас. Я стоял перед ним и умолял, но он сказал, чтобы я убрался от него подальше сейчас же, пока еще могу сделать это
на своих ногах.
— Хороший совет, — сказал Майкл. Он знал и другую часть этого: Гюстав Бушен и сам отчасти считал себя мусорщиком в сравнении с аристократом Мансоном Кённигом, и осознание этого частично подстегнуло самоотверженность капитана «Софии». Майкл поймал себя на мысли, что смотрит на то место, где умер Энам Кпанга. Ему казалось, что он до сих пор видит там кровь африканца, хотя швабра давно справилась с этим пятном насилия, а тело обернули в брезент и предали морю.
— Моя дочь сказала мне, что вы говорили с ней, — Вессхаузер поправил очки, словно собирался рассмотреть Майкла под другим углом. — Рассказывали ей историю о Вулкане. Она нашла ее очень интересной. Знаете, Мариэль иногда бывает несдержанной…
— Неужели?
— О, да. Дело в ноге, конечно же. И в этом ботинке. Она очень стесняется его и пытается выделиться каким-то образом. Мы с женой… мы делаем все возможное, чтобы не давать ей чувствовать себя плохо, но… вы ведь понимаете… она навсегда останется калекой.
— Хм… — только и сумел выдавить Майкл.
— Это трудно, — с тяжелым вздохом произнес Вессхаузер. — Говорить о таком, когда речь идет о твоей дочери. Говорить о стандартах, когда твой ребенок родился с таким дефектом. Мой собственный отец был перфекционистом. Ярким примером немецкого инженера. Он говорил, что все должно быть гармонично, соответствовать стандартам, и всю жизнь я старался жить по этому принципу. Так что… трудно, когда…
— Когда под эти идеалы удается подстроить не все, — перебил Майкл.
— Да. Трудно, — кивнул Вессхаузер. — А труднее всего приходится самой Мариэль.
— Понимаю, — Майкл допил кофе. Он был готов вернуться к компании Олафа и Билли.
— Но мне мои высокие стандарты подходят, — с жаром произнес Вессхаузер, снова глубоко затянувшись. — Вот, почему они не хотят позволять мне перебраться в Англию. Я знаю, что будет очень скоро. Они не хотят, чтобы мои знания попали в руки британского флота. Они очень дорожат тем, что я знаю о торпедах.
— Хм, — вновь выдавил Майкл, не находя лучшего комментария. Он считал своего собеседника человеком с высоким самомнением, и находиться рядом с ним было неприятно. — Что ж, спасибо за ваше время, — сказал он, и холода в этих словах звучало больше, чем хотелось бы. Он взял пустую чашку с кофе и вновь поднес ее к кофейнику, чтобы наполнить.
Но прежде, чем он это сделал, слова о торпедах эхом отозвались в его голове. Он резко остановился, ведомый идеей, пришедшей в его сознание. Позади него шел человек — один из инженеров — который едва не врезался ему в спину.