Там никого не было – остальные еще обедали. Мы прошли в самый центр, и Десмонд остановился. Повернулся и обнял меня за плечи, привлек к себе.
– В одном он точно прав, – сказал он, коснувшись губами моих волос. – Ты действительно проявляешь к ним заботу.
Я научилась этому в квартире – у Софии. Она на свой странный лад заботилась о каждой из нас. А потом у Лионетты. София заботилась о своих девочках, но Лионетта показала мне, как следует заботиться о бабочках.
– Должно быть, нелегко привыкнуть к такому месту, если попал сюда с улицы, – добавил Десмонд. – Ты в безопасности, но не имеешь права уйти.
Мы попали сюда не с улицы и не чувствовали себя в безопасности. Но я не знала, как заставить его понять, поскольку витрины с Бабочками были закрыты.
Однако мы все-таки отправились на кухню. Когда я справилась с волнением, голод напомнил о себе. Мы ели бананы с вафлями, и в этот момент к нам заглянула Адара и пообещала оставаться с Терезой на ночь. Она сама страдала от депрессий и уже неоднократно преодолевала их. И совсем иначе смотрела на такие вещи.
Не в силах словами выразить свою благодарность, я поцеловала ее в щеку.
Данелли тоже внесла свой вклад. Она приглашала Садовника в свою комнату, как делала раньше, когда заработала вторую пару крыльев. Думаю, он понимал, что к чему. Но, по-моему, он был тронут – даже если мы старались не для него, мы делали это ради Терезы. Если Бабочки заботились друг о друге, это радовало его, как если б мы делали это ради него.
Десмонд налил стакан молока и сел рядом со мной на стойку, поставив стакан между нами.
– Если б я сделал что-нибудь романтичное, ты бы сделала вид, что тебе нравится, чтобы потешить мое самолюбие?
Я посмотрела на него с опаской.
– Я бы с радостью тебя поддержала, но не могу ничего обещать, пока не узнаю, что это.
Десмонд одним глотком выпил полстакана.
– Идем. Я покажу.
– Если я скажу, что мне не по себе, но все равно пойду, это потешит твое самолюбие?
– Вполне.
Он помог мне спуститься на пол и взял за руку. Мы вышли в Сад. Снаружи еще не стемнело, и сумерки окрасили небо. Я на ходу смотрела, как меняются краски. Десмонд привел меня в пещеру и выпустил мою руку.
– Подожди здесь.
Не прошло и минуты, как он вернулся.
– Закрой глаза.
Если Десмонд о чем-то просил меня – и если я делала, как он просит, – у меня не возникало ощущения, что я подчиняюсь ему, как подчинялась его отцу или брату.
Десмонд был куда осмотрительнее в своих просьбах.
Сквозь шум водопада я не слышала, что он делал. Но через мгновение заиграла музыка. Я узнала мелодию. «Sway», любимая песня Софии, – она танцевала под нее со своими девочками всякий раз, когда навещала их, и всякий раз в глазах у нее стояли слезы. Десмонд взял меня за руки, положил одну себе на бедро и шагнул вплотную.