– Открывай.
Возле прохода в коридор, подальше от брызг, стоял «Айпод» с колонкой. Десмонд улыбнулся, немного неуверенно, и пожал плечами.
– Потанцуем?
– Я никогда… я не… – я втянула воздух и улыбнулась, так же неуверенно. – Я не умею танцевать.
– Брось. Я сам, кроме вальса, ничего не знаю.
– Вальс?
– Мамины благотворительные вечера.
– А…
Десмонд поднес мою руку к груди, а второй рукой обнял меня за талию. Я прижалась щекой к его плечу, и мы медленно закружились на месте. Десмонд начал негромко напевать, а я позволила ему вести и уткнулась ему в плечо – не хотела, чтобы он видел мое лицо и что на нем было написано.
Бывают такие моменты, когда вдруг осознаешь происходящие в твоей жизни перемены. Такое происходит довольно часто.
Со мной это произошло в три года, когда я поняла, что мой отец не такой, как все его родные.
Потом – в шесть лет, когда я кружилась на чертовой карусели, и все меня бросили.
Так было, когда я ехала в такси к бабушке и когда бабушка умерла. Когда Ноэми впервые угостила меня текилой в квартире.
Так было, когда я очнулась в Саду. Когда мне дали новое имя и отняли мою прежнюю жизнь.
И тогда, в объятиях этого странного юноши, я понимала, что моя жизнь уже не будет прежней – хотя ничего, в общем-то, и не менялось.
Возможно, мне удалось бы изменить его. Уговорить, обмануть или как-то иначе повлиять на него, чтобы он помог нам обрести свободу. Но это имело бы свою цену.
– Дес…
Я почувствовала, как его губы у моего виска растянулись в улыбке.
– Да?
– Вот сейчас я тебя немного ненавижу.
Он не прервал танца, но улыбка его померкла.
– Почему?
– Да потому что это полная лажа, – я медленно вздохнула, обдумывая свои следующие слова. – И это разобьет мне сердце, вот почему.
– Так значит, ты тоже меня любишь?
– Мама говорила, что мужчина должен признаться первым.
Десмонд немного отклонился, чтобы посмотреть на меня.
– Серьезно?
– Да.
Он никак не мог понять, шучу я или говорю всерьез.
Эта песня закончилась, и началась следующая – тоже что-то знакомое. Десмонд чуть отстранился.
– Но кому я в этом признаюсь? Может, под именем Майи ты мне и ответишь. Но это будешь не ты.
Я покачала головой.
– Я бы не стала так рассуждать. Вряд ли мне выпадет шанс снова стать той, прежней.
У него вытянулось лицо. А чего он еще ожидал? Потом Десмонд опустился на колено, взял меня за руки и улыбнулся.
– Я люблю тебя, Майя, и клянусь, что не сделаю тебе больно.
Я поверила ему лишь отчасти.
И пыталась отделаться от чувства вины.
Но не смогла. Поэтому присела к нему на колено и поцеловала. Он так увлекся в ответном поцелуе, что потерял равновесие, и мы оба повалились на сырой пол. Десмонд смеялся и продолжал целовать меня. А я поняла, что не смогу целиком поверить в его признание. Он не смог бы стать хорошим, как ни старался. Быть лучше отца и брата для этого недостаточно. Он каждый день продлевал наше заключение. И этим делал мне больно.