– Значит, за руль вам лучше не проситься.
Она вздергивает уголки губ. Непринужденный смех и хорошее настроение, которое наконец-то установилось в кабинете, меркнут на фоне того, что им предстоит.
– Мне обязательно садиться сзади? – жалуется Эддисон.
– Мне обязательно тебя уговаривать?
– Ладно, но тогда я выбираю музыку.
– Нет.
Инара приподнимает брови, и Виктор морщится.
– Он слушает кантри.
– Прошу вас, не подпускайте его к приемнику, – вежливо просит Инара и садится.
Виктор посмеивается и ждет, пока она уберет ногу, после чего захлопывает дверцу.
– И куда мы направляемся? – спрашивает Эддисон, пока они обходят машину.
– Сначала возьмем кофе, потом – в больницу.
– Чтобы она проведала подруг?
– В том числе.
Брэндон закатывает глаза и садится на заднее сиденье.
* * *
Они подъезжают к больнице и допивают кофе; Инара предпочла чай. Все пространство перед зданием забито машинами радиостанций, вокруг толпятся зеваки. Виктор слишком долго этим занимается и поэтому не исключает, что здесь, вероятно, все, у кого когда-то пропала дочь в возрасте от шестнадцати до восемнадцати. Они пришли со свечами и фотографиями, пришли в надежде на лучшее – или даже готовы к худшему, лишь бы кошмар неведения остался наконец позади. Некоторые смотрят в телефоны и ждут звонка, которого, в большинстве своем, так и не дождутся.
– Их палаты закрыты? – спрашивает Инара и отодвигается от стекла, пряча лицо.
– Да, и находятся под охраной, – Виктор всматривается вперед в надежде, что удастся провести девушку через вход для неотложки. Но там уже стоят четыре машины скорой помощи, и вокруг них тоже толпятся люди.
– Я могу пройти мимо парочки репортеров, если надо. Не ждут же они, что я встану и начну отвечать на их вопросы.
– Вам приходилось смотреть городские новости?
Инара пожимает плечами.
– Видала мельком у «Таки», пока расплачивались за еду. У нас не было телевизора, и почти все, у кого мы зависали, ничего не смотрели – ставили себе игровые приставки или проигрыватели. А что?
– В том-то и дело, что они ждут от вас ответов, хоть и знают, что вам запрещено говорить. Они будут пихать вам под нос микрофоны и задавать вопросы личного характера, а потом поделятся вашими ответами со всеми, кто их слушает.
– Это… примерно как в ФБР?
– Сначала Гитлер, теперь репортеры, – встревает Эддисон. – Высокого же вы о нас мнения…
– Просто я не так много знаю о репортерах, чтобы опасаться их, так что не вижу в них ничего ужасного.
– Тогда идемте, если вы готовы протолкаться сквозь них, – произносит Виктор, пока не разгорелся спор. Он паркуется, обходит машину, чтобы открыть дверь перед Инарой, и предупреждает: – Они будут орать наперебой. Будут наседать, вставать у нас на пути. Камеры будут снимать со всех сторон. Кто-то из родителей будет расспрашивать о своих дочерях, захотят знать, виделись ли вы с ними. Вас будут оскорблять…