– Майя, что… – Она застыла, уставившись на меня. – Какого черта, что случилось?
Даже говорить было больно. Губы распухли, челюсть болела после множества ударов.
– Эвери.
– Подожди здесь.
Как будто мне было куда идти.
Но Блисс вернулась и привела с собой Садовника. Непривычно было видеть его растрепанным. Она ничего не сказала, просто ввела его в комнату, отпустила руку и ушла.
У него дрожали руки.
Он медленно пересек комнату, опустился на колени рядом со мной и с возрастающим ужасом стал осматривать мои синяки, царапины и следы от укусов. Главная его странность – а их у него хватало – состояла в том, что он действительно заботился о нас. Или, по крайней мере, о тех, кем нас считал.
– Майя, мне… мне так жаль. Правда, жаль.
– Жизель мертва, – прошептала я. – Я не смогла высвободить ее.
Садовник закрыл глаза, на лице его отразилась искренняя боль.
– Она может подождать. Надо позаботиться о тебе.
До того момента я не знала, что у него была в Саду своя комната. Когда мы проходили мимо тату-кабинета, он громко позвал Лоррейн. Я слышала, как она выходит из соседней комнаты, где располагался медпункт. Ее каштановые с проседью волосы выбились из прически и упали на лицо.
– Принеси мне бинт и антисептик. И что-нибудь от отеков.
– Что слу…
– Просто принеси, – оборвал Садовник.
Он свирепо взглянул на Лоррейн, и она исчезла. А когда вновь появилась, держала в руках сетчатую сумку, куда наспех сложила все необходимое.
Садовник ввел код на стенной панели, и одна из секций отъехала в сторону. Мы оказались в комнате, отделанной красным деревом, в золотых и бордовых цветах. Я успела разглядеть удобный диван и кресло под высокой лампой, вмонтированный в стену телевизор. Потом он провел меня в ванную с джакузи больше, чем моя кровать. Помог мне сесть на край и открыл воду, после чего намочил платок и стал стирать с меня кровь.
– Я больше не позволю ему такого, – шептал он. – Мой сын, он… ему не хватает контроля.
Помимо всего прочего.
Я, как и прежде, не сопротивлялась, пока он хлопотал надо мной, после чего уложил в свою постель и сходил к Лоррейн за подносом. Я и не думала, что смогу уснуть, но уснула. И он всю ночь лежал позади меня, гладил мне волосы и спину.
На следующий день, когда я отдыхала в собственной постели, а рядом сидела Блисс, вошла Лоррейн и бросила мне сверток. Блисс пробормотала что-то насчет ворчливых сук, а я тем временем развернула бумагу – и рассмеялась.
Это был сборник стихов По.
* * *
– Значит, Садовник не одобрил того, что сделал его сын?
– Он любил нас и искренне сожалел, когда приходилось убивать нас. Эвери просто… – Она качает головой и подгибает под себя ноги. Потом вздрагивает и прижимает руку к животу. – Прошу прощения, но мне