– А с чего ты решил, что должно быть иначе?
– Он слишком старается. Ну и… все эти разговоры про секретность. Когда я был маленьким, он привел меня в свой кабинет, все показал и объяснил, что у него много работы, и мне не следует заходить туда и отвлекать его. Он показал мне. Чего не скажешь про этот сад. И я понял, что здесь все иначе.
Я развернулась к нему, скрестив ноги, и поправила юбку, прикрыла что следовало.
– В каком смысле, иначе?
Десмонд тоже повернулся, и наши колени едва не соприкоснулись.
– Он действительно подобрал вас с улицы?
– Тебе не кажется, что лучше спросить у него самого?
– Я бы предпочел спросить у тех, кто скажет мне правду.
– И ты решил, что я одна из них?
– А почему бы и нет? Ты всегда прямолинейна.
Я невольно улыбнулась.
– Прямолинейна не значит откровенна. Может, я отвечу прямо, и в этом не будет ни слова правды.
– То есть ты солгала бы мне?
– То есть спроси у своего отца.
– Майя, что здесь происходит на самом деле?
– Десмонд, если б ты решил, что твой отец делает что-то неприемлемое, как бы ты поступил?
Догадывался ли он, насколько важным был его ответ?
– Я бы… ну… – Парень мотнул головой, провел рукой по длинным волосам. – Думаю, это зависело бы от того, что именно он делает.
– И как, по-твоему, что он делает?
– Помимо того, что обманывает мою мать?
В точку.
Десмонд снова глубоко вздохнул.
– Думаю, он приходит сюда ради секса.
– А если и так?
– Тогда он изменяет моей матери.
– И это забота твоей матери, а не твоя.
– Он мой отец.
– Но не супруг.
– Почему ты не ответишь прямо?
– Почем ты спрашиваешь меня, а не его?
– Потому что не уверен, что его словам можно верить.
Десмонд покраснел, словно стыдился, что ставит под сомнение слова своего отца.
– И ты решил, что мне можно верить?
– Другие же верят.
Он широким жестом обвел Сад и тех девушек, которым разрешалось выходить из комнат в его присутствии.
Но другие – с крыльями на лицах, которые выслуживались в надежде обрести свободу – оставались взаперти. За стенами оставались и те, кто любил поплакать, или часто впадал в уныние, или – за исключением Блисс – отличался стервозным характером. И за стенами оставались десятки девушек под стеклами и пустые витрины, которых уже не хватало на наше поколение Бабочек. И никто не знал, что собирался делать Садовник, когда закончатся места.
– Ты не один из нас, – заявила я. – И никогда не станешь одним из нас, просто потому что ты – это ты.
– Я какой-то особенный?
– Даже не представляешь насколько. Они доверяют мне, поскольку я доказала, что мне можно доверять. Не вижу смысла доказывать это тебе.