Айра в ужасе закрывает глаза, а потом рвется прочь из уютной колыбели. Стонет от внезапно вернувшихся воспоминаний. Страстно желает спуститься вниз, предупредить, остановить неумолимо приближающуюся смерть... а потом с силой проламывает плотную кору, выпадая из ее тесного кокона, словно новорожденная бабочка, и бежит, бежит, бежит, позабыв про опасность и не замечая, как расступаются перед ней травы. Как склоняется непокорный игольник и как незаметно касается ее светлых прядей своими шипами, покрывая их собственным соком и оставляя на ее растрепанной шевелюре влажные лиловые полосы...
Когда она открыла глаза, было уже светло.
Айра неуверенно пошевелилась, с недоумением оглядывая белый стены и бесконечно далекий потолок, подсвеченный розоватыми стрелами рассвета от раскрытого окна. Ощутила знакомый аромат целебных отваров, услышала приглушенное пение птиц, почувствовала на лице легкую прохладу и со странной отрешенностью подумала, что когда-то уже испытывала нечто подобное. Этот необъяснимый полусон-полуявь, в котором ты вроде живешь и чувствуешь, но при этом тело будто бы двигается сома по себе, мысли вялые и спутанные, никаких желаний нет, в груди поселилась тоскливая пустота, а какая-то часть тебя словно наблюдает за всем со стороны.
- Доброе утро, - негромко поприветствовали ее, и Айра, с трудом повернув голову, увидела возле открытого настежь окна, за которым только-только начинался новый день, весьма необычного посетителя, которого никак не ждала здесь встретить. - Как самочувствие?
- Лер Легран?
Эльф легко поднялся с плетеного креслица, в котором дожидался ее пробуждения, быстро подошел и осторожно придержал за плечо, когда девушка попыталась сесть.
- Не надо, лежи. Ты еще слишком слаба.
Айра все так же отрешенно отметила, что он почему-то перестал "выкать", но послушно легла: ни спорить, ни сопротивляться, ни делать что бы то ни было ей не хотелось. Просто не было сил. Она только прижала к груди вяло зашевелившегося и слабо пискнувшего крыса, который открыл глаза одновременно с хозяйкой, и устало опустила веки, смутно припоминая то, что случилось в последние дни: свои прогулки, виаров, Дакрала, его мгновенную и блестящую ложь, отсрочившую встречу с Викраном дер Солленом на целые сутки... самого мага в обличье зловеще оскалившегося волка... свою злость, быстро перешедшую сперва в недоумение и испуг, а потом в мрачную решимость. Наконец, безумную тяжесть, постепенно вбивающую ее в землю, и гневный рык взявшего верх метаморфа, готового сражаться за себя и хозяйку до последнего.