***
Полковник Фуюцуки сидел в своем кабинете, когда объявили тревогу в Верхней Догме. Вздохнув, старый солдат открыл оружейный шкаф и достал свою старенькую М4, подаренную генералом Паркинсом, командующим японским гарнизоном Армии ООН, в бытность того бригадным генералом армии США, попавшим на его операционный стол после пули ушлого китайского снайпера. За спасение жизни Джефф тогда подарил ему эту винтовку и ящик настоящего виски, после Удара превратившегося в великую ценность. Скривившись от боли в колене, пожилой человек крепче зашнуровал ботинки и нацепил подсумки с магазинами. "Интересно, что там опять произошло?" - Подумал Козо, застегивая крепления легкого бронежилета и подпрыгивая несколько раз, чтобы проверить, все ли закреплено нормально. Удовлетворившись тем, как все сидит, и обрадовавшись, что годы бумажной работы не сильно сказались на нем, готовый к бою полковник снял штурмовую винтовку с предохранителя и сделал шаг к двери.
Но дверь открылась сама, пропуская встревоженную синеволосую девочку:
- Рей, ты что делаешь в Геофронте? Вы же с Синдзи под домашним арестом!
- Синдзи нужна помощь. - Лицо военного потеряло всякий намек на небрежность, став фарфоровой маской. Поставив автомат на предохранитель, военный спросил:
- Где он и что с ним? На него совершено нападение? Его взяли в заложники?
- Он устранил конвой и направился в Верхнюю Догму. Я решила, что вы можете помочь.
- О, черт, долбанный придурок! Сын своего отца! Бегом за мной, надеюсь что мы успеем! - Картина, открывшаяся им на выходе с лестничной клетки, поражала воображение: два тела в полной экипировке с искореженными лицами, несомненно мертвые, обезглавленный уборщик, забрызганные кровью стены коридора, несколько выпотрошенных, но все еще живых людей, с безумными взглядами, пытающиеся засунуть разорванные внутренности обратно на свое место. Некоторые уже умерли, неестественно развалившись в лужах крови. Вся в рвоте скорчилась секретарша, смотря безумными глазами в потолок,под которым струился дымок от сгоревшей изоляции. Мертвые лежали на полу, а кто-то из персонала, прибитый ножом к двери, лихорадочно пытался сняться со столь экзотической булавки, но лишь расширял рану, периодически оскальзываясь на собственной крови. Запах дерьма и внутренностей смешивался с пороховой гарью и дымом от сгоревшей электроники.
Увидев эту картину, Рей побледнела и сжала руки, комкая подол юбки, а Фуюцуки только крякнул и ускорил шаг, лишь холодный пот выступил на его лбу. Пол покрывали хлопья засохшей крови, сворачивающие в приемную кабинета Икари Гендо. Вызвав лифт, Козо прислонился к стене и повторно снял автомат с предохранителя. "Надеюсь, мне не придется выбирать, кого убить: сына, или отца.", - подумал полковник, шагая в лифт. В кабинете Командующего весь пол устилали рассыпавшиеся в пыль кусочки пергамента. Козо уже видел нечто похожее: когда они убегали из Антарктиды на быстроходной яхте, спасаясь от Удара, все суденышко было облеплено похожими бумагами, а Гендо, мертвенно бледный, сидел и рисовал символы, макая кисточку в свою кровь. Законченная бумага занимала свое место в причудливом рисунке и приклеивалась так плотно, что ее было невозможно оторвать. И потом, когда они пришли в сознание после Удара, этим пеплом был усеян весь корабль, а Икари светился, как новый пятак. Сейчас же все было иначе: пустой взгляд его бывшего ученика, пускавшего слюни на щегольский пиджак, и его сын, бледный и истекающий кровью, стоял на коленях, уперев дрожащие руки в стол, но продолжал упорно сверлить взглядом безумное тело своего отца.