Метаморф, заметно улучшивший свои способности к восприятию мыслеречи, согласно заурчал. После чего пощекотал усами шею хозяйки, пренебрежительно фыркнул в ответ на ее мысль насчет эльфа, а потом успокоенно прикрыл веки - до вечера он вполне мог позволить себе сладко подремать. Если, конечно, хозяйка не надумает покормить его не магией, как обычно, а какой-нибудь невкусной морковкой.
Едва стемнело, Оранжерея погрузилась в мягкий полумрак, изредка расцвеченный неяркими световыми пятнами, которые давали хаотично разбросанные под потолком магические огоньки. Однако их расположение и приглушенный свет означали вовсе не то, что мадам Матисса была неаккуратной и рассеянной особой (хотя с этим, конечно, никто не спорил) - просто многие из ее подопечных, заботливо рассаженные по грядкам, не любили над собой яркого света. А некоторые, напротив, не могли без него обходиться даже по ночам. По этой причине суетливая, но никогда не забывающая про своих «деток» лересса всегда поддерживала в Оранжерее выборочное освещение. Там, где было нужно, горели слабые огоньки, чтобы позволить спокойно переночевать одним растениям, но при этом - не помешать другим. Однако поскольку она рассаживала своих питомцев не строго по потребностям, а делала так. чтобы они привыкали жить друг с другом в гармонии, то вечерами Оранжерея превращалась в подобие диких джунглей, над которыми то тут, то там висели маленькие желтые светильники.
Темное и светлое... светлое и темное...
Причем световые пятна чередовались с темнотой так нерегулярно, что, не зная, где и что сидит, можно было запросто заблудиться. Или попасть в объятия какого-нибудь хищного цветка, который травница вполне могла запамятовать укрыть на ночь охранным колпаком. Поэтому, памятуя об избирательной забывчивости коллеги, лер Легран, появившийся на пороге Оранжереи в столь позднее время суток, ненадолго остановился, вызывая заклинание «кошачьего глаза» и, заодно, пытаясь понять, не сменила ли в очередной раз травница расположение своих любимых грядок. А то как-то раз один из любознательных учеников влез сюда посреди ночи, но ненароком перепутал стороны и вместо того, чтобы сорвать для однокурсницы цветок королевского мака, едва не угодил ногой в раскрытую пасть плотоядного фикуса.
После чего с воплем выскочил из ловушки, толкнул «кричащую» пальму, та, соответственно, взвыла нечеловеческим голосом, пробуждая всю округу, затем задела зашевелившимися листьями соседний бегунок... тот. разумеется, выпрыгнул из горшка и помчался по соседним грядкам, по пути растоптав коробочку с веселящей пыльцой, которая едва-едва успела созреть... после этого взбудораженные ветви гигантской коломахи слишком резво взмахнули своими деревянными руками, нечаянно задев хрупкий потолок. Соответственно, обрушили его на нежные цветки асвертуса, у которых имелось нехорошее свойство выделять чернильную пыльцу, что не отмывалась никакими средствами... пыльца, естественно, вылетела... потревоженный ею колосящийся железняк покрылся сплошным черным налетом и от испуга выстрелил во все стороны своими иголками... а стены-то вокруг сплошь стеклянные...