— Нет, не видел,— сказал он, принимаясь снова за толкушку.
— Слушай,— помолчав, сказал Николай,— помоги хотя бы сегодня, а то одному неудобно, бегаешь, бегаешь, как бобик.
— А отец? Не боишься? Он же велел мне оформляться на птичник, оператором.
— Оформляйся, я же не против, но это когда еще...
— Завтра.
— Как?! — удивился Николай.— Завтра?
— Оформляться завтра. А на работу — с понедельника. Так, наверное. Вообще-то инкубатор уже готов, сегодня днем опробовали.
— Во сколько?
— Часа в четыре, в пять, не заметил, когда точно.
Николай недовольно покачал головой, значит, выходило, что отключилось не случайно...
— Ну хорошо,— согласился Олег,— сегодня помогу. Отец вернется наверняка поздно, а то и вообще не приедет, заночует где-нибудь в бригаде.
— Значит, договорились? Пока ты тут возишься, займусь Пролыгиным, включу линию и двинем. Хорошо?
— Ладно.
Николай вышел во двор. Шарик покрутился возле ног и принялся с лаем носиться между грядками по огороду. Николай поманил его с собой в машину, и тот запрыгнул в кабину, уселся на сиденье, мордой в окно.
Чиликины скучно сидели на лавочке возле дома — были трезвые, мрачные, убогие: пропито все, что можно пропить, до получки далеко, наняться не к кому, ни свадеб, ни поминок — хуже не бывает. Николай, не выходя из машины, спросил, не знают ли они, где Пролыгин,— окно в его комнате опять было темное, закрытое. Андрей равнодушно отвернулся, Галина похлопала ладонью рядом с собой, приглашая Николая посидеть.
— Чё ты, сосед, зазнался, все мимо да мимо, сел бы, посидел с хорошими людьми,— сказала она.— Или гнушаешься?
— Времени нет рассиживаться. Где Пролыгин? — строго повторил Николай.
— Ах, у вашего превосходительства времени нет, ну так и у нас нету,— съязвила Галина.— А где Пролыгин, знаем, да не скажем. В городе за справки плату берут, между протчим.
— Да ну тебя,— проворчал Андрей, сплевывая через плечо.
— Это тебя ну! — огрызнулась она и опять повернулась к Николаю.— А чё, соколик, бутылку поставишь, скажем, где твой прохиндей. Давай? Поди, в багажнике затырен пузырек...
— Всю совесть пропили! — возмутился Николай.— По делу человек нужен.
— И нам по делу. У нас теперь это самое,— Галина прищелкнула по горлу,— наипервейшее дело. И между протчим, воспитал нас твой папашка.
— Не болтай, грымза! Папашка! Тоже мне девочка, воспитывали ее. Своим умом дошла до веселой жизни.
— А ты не взвивайся, не вели казнить, вели слово молвить,— смиренно ответила Галина.— Мы ведь никакой корысти не ждем, бутылочку ты нам не хочешь ставить, к папаше твоему никаких претензий, не он бы, так другой — везде одна канитель. Вот за местонахождение Пролыгина мог бы и угостить. А? Давай, Коля, по-хорошему. Мы тебе — адресок, ты нам — по стаканчику. Дома- то стоит, поди, портится.