«Самовар» стоял на шести бетонных сваях, вбитых в землю. Лапы прибора были притянуты к сваям мощными накидными гайками. Разгонные обмотки скрывал стальной кожух, по центральной оси торчала титановая труба, нацеленная в небо сквозь щель навеса. Жгуты проводов разноцветными змеями — синей, красной и зеленой — тянулись от прибора в часовенку. Чуть поодаль, но тут же под навесом, в крепкой раме из стальных уголков стояли, как снаряды, шесть баллонов белого цвета — с ацетиленом. От них через краны газ подавался по медной трубке к инжектору в нижнюю часть «самовара». За ацетиленовой стойкой ярко пылала на солнце оранжевая палатка. Вход в нее был застегнут.
Николай заглушил двигатель, поглядел на сидевшую рядом Катю — они приехали сменять Вадима и Олега, но что-то не видно было ни того, ни другого. Да и «самовар», как было совершенно ясно, бездействовал.
Из палатки доносилась тихая музыка. Николай посигналил — никто не отозвался, не появился на сигналы. Николай вылез из машины, пошел к палатке. Катя направилась в часовенку — ее обязанностью было списывать в два толстых журнала показания стрелочных приборов. Николай заглянул внутрь палатки — на надувном матрасе лицом вниз спал Вадим Ишутин. Вместе учились в институте, вместе дипломировали и теперь вместе: живут в одной квартире, занимаются «самоваром», только Вадим в роли инженера — придан для проведения опытов. Кудлатая голова его зарылась в смятую подушку в дальнем углу, здоровенные руки вытянуты вдоль тела, босые ноги — пятки вместе, носки врозь — свешивались с края матраса и упирались в брезент. Буквально под ухом у него наигрывал транзистор. Катя вышла из часовенки и развела руками, дескать, и тут пусто.
Николая взяла злость: такая отличная погода, ни облачка, работай да работай, а эти деятели устроили выходной — одного вообще нет, а другой дрыхнет без задних ног. Тут караулишь каждую минуту, ловчишь, химичишь, лишь бы сэкономить время... Он расстегнул полог и, бесцеремонно дергая Вадима за ноги, разбудил его. Тот сел — опухший, красный со сна, в рыжей бороде запутались травинки, клетчатая ковбойка вылезла из брюк, мощная шея и грудь алели от свежего загара. Видно, с самого утра жарился на солнце.
— Совесть у тебя есть? — набросился на него Николай.
Вадим зевнул, благодушно ответил:
— Совесть есть, тока — нет.
— Напряжения! — уточнил Николай. Все-таки этот Вадим странное создание: ленив, добродушен, талантлив, упрям и... темен. Даже Николай, бывший деревенский, на десять очков выше по интеллекту, а Вадим — потомственный горожанин, сын интеллигентов...