— И получить деньги!
— Конечно, и получить.
— И купить бутылку!
— Ну, не все поголовно, тем более теперь. Есть очень хорошие.
— Где ты их видела, «очень хороших»? На папиных полях?
— Да, и на папиных. Однажды овсы у нас горели, и как раз химики рядом работали, так ни один не отказался, все помогали тушить. А работа у них была сдельная. Вот! Тогда зайчат много погибло. Один парень даже расплакался!
— Из «Сельхозхимии» — расплакался?
— Да, из «Сельхозхимии». А почему вы так удивляетесь? Не верите?
— Удивляюсь — тебе! Ты прямо карась-идеалист. Не видишь, какая вокруг тебя жизнь, какие люди...
— Почему? Вижу. Всякая жизнь и всякие люди. Есть плохие, есть хорошие, но больше хороших.
— Ну ладно, пребывай и дальше... Скажи, Катя, а «самовар» мой тебе нравится?
— Очень! Это просто чудо какое-то! Я когда первый раз увидела луч, прямо обомлела. Красота — в кино можно показывать.
— В кино? Вот чудачка! Это же не зрелище — наука!
— Но почему? Пусть наука, но если еще и красиво, почему бы не показать людям? От красоты человек только лучше становится.
— Вот как?! Лучшеет?
— Конечно! А вы заметили, в красивых местах и люди красивее, и бандитов нет, и добрых больше.
— Где это ты видела такие красивые места? В кино?
— И в кино. А у нас — разве не красиво?
— Эти болота, где «самовар»?
— А что? Тоже красиво. Какие туманы! Какие звезды! А цветы какие там растут! Мне очень нравятся наши места.
— Наши?! Нравятся?! Летом — жара, засухи, пыль, слепни; зимой — холода, ветры, морозы. Может быть, весной да осенью чуть-чуть, кусочками ничего, а так — резко континентально. И потом — глушь! Почта идет восемь дней! Восемь!
— Да, конечно, вы уже стали городским, для вас все это имеет значение, а мы тут привыкшие, никаких писем уже не ждем и не пишем...
— Не «привыкшие», а «привыкли».
— Ой, конечно!
— Следи за речью, а то ляпнешь так на экзаменах, и — привет!
— Спасибо, Коля, буду следить.
— А почему ты сказала: уже не ждем и не пишем?
— Да так...
— А все-таки...
— Вы не обижайтесь, но не могу сказать, пока не могу.
— Ты с кем-то переписывалась?
— Да.
— Он в армии?
— Нет, что вы! Это не он...
— Она? Подружка? Уехала?
— Да, можно сказать... Нет, не надо выпытывать, прошу вас. Врать не умею, а говорить — трудно...
— Ну ладно, не буду. Хотя мы ведь друзья, так?
— Конечно!
— Нет, честное пионерское, мне интересно с тобой. А тебе со мной?
— Еще как!
— Значит, все о’кей?
— Конечно!
— Ну вот, мы и приехали...
2
Табор испытателей располагался возле часовенки. Тренога с трансформаторной будкой, сарай для конденсаторных батарей, дощатый навес с поперечной щелью посередине, которую можно было закрывать на случай дождя брезентовым пологом (он сдвигался по направляющим наклонной гармошкой)вот и все дополнительные постройки. Контрольно-измерительная аппаратура находилась в часовне — пульт и несколько стоек с приборами.