Пришла я с опозданием, застольная беседа была в полном разгаре. Говорили по-русски, на родном языке гостеприимных хозяев и большинства гостей. Говорили, естественно, об Украине. Дело происходило в марте 2014 года, только что аннексировали Крым, и недавние события не выходили из головы. Время от времени кто-нибудь из гостей предлагал: «Давайте о чем-нибудь другом!», разговор менял направление, но через несколько минут возвращался к прежней теме, и снова слышалось: Симферополь, Севастополь, Донецк.
В тот день в Москве прошла демонстрация, и многие общие знакомые приняли в ней участие – нам же оставались лишь разговоры. Слушая собеседников, я занималась мысленными подсчетами: в августе 1968 года в знак протеста против оккупации Чехословакии на Красную площадь вышли с плакатом семь человек, в марте 2014-го против оккупации Крыма протестовали 30 000 – рискуя, конечно, несравненно меньше, но все-таки рискуя. Цифры несопоставимые. Так-то оно так, но с тех пор прошло почти полвека – сколько же потребуется времени для формирования критической массы, способной хоть как-то влиять на происходящее в стране со стопятидесятимиллионным населением?
В конце вечера меня ожидал сюрприз. Заранее зная о предстоящей встрече, Д. М*** приготовил мне королевский подарок: только что вышедший двухтомник своей прозы, включавший его основные произведения – рассказы, романы, повести. Пухлые томики небольшого формата, со вкусом изданные, приятно подержать в руках. В сумме около тысячи страниц, элегантная черно-белая с оранжевыми вкраплениями обложка – случайное совпадение или тонкий намек на страну, в которой он отныне жил, переехав незадолго до того в Киев? Я в очередной раз с удовольствием отметила, что если и существует область, в которой за истекшие годы имело место настоящее возрождение, – это российское книгопечатание. Ушла в прошлое многотиражная продукция на рыхлой сероватой бумаге с пятнами клея, с плохо прошитыми страницами, с нагоняющими тоску обложками (суперобложки были тогда большой редкостью). Ах, эти обложки советских времен, этот серовато-коричневый коленкор! На эту тему ходила масса забавных историй, так, например, утверждали, что обложка всем известных «Литературных памятников» обязана своим бутылочным цветом перепроизводству коленкора для паспортов. Где-то в какой-то план вкралась ошибка, коленкора выпустили несоразмерно много, никто не знал, что с ним делать, пока в чьей-то умной голове не возникла идея: отдать издательствам. В результате чего «Опасные связи» на вид неотличимы от «Дон Кихота». Не следует, однако, забывать, что и эта печального вида продукция шла нарасхват: книжный дефицит был не менее острым, чем колбасный.