- Господин штабс-капитан, - кивнув Кмиту, обратился я к Ермилову, - разрешите спросить: вы орудия зарядили?
- Зарядили, поручик, - кивнул тот. - А в чём дело?
- Не могли бы вы развернуть их на застянок, - предложил я.
- Для чего?
- Вы, думаю, видели нашу с прапорщиком эскападу, - заметил я. - Думаю, её хватит для того, чтобы выманить гусар из застянка. Как только они ринуться на нас, вы дадите залп по ним.
- Умно, - согласился штабс-капитан. - На дороге, в лесном массиве такой густоты, гусары ударят прямо по дороге и попадут под перекрёстный залп орудий моей батареи. Не завидую я тогда этим гусарам. - Он обернулся к прислуге своих пушек и зычным голосом принялся командовать: - Разворачивай орудия! Нацеливай на дорогу!
- Спасибо, Ермолаев, - сказал я фельдфебелю, возвращая ружьё и, скомандовал, как только фейерверкеры споро установили пушки на новые места. - Стройся за орудиями! Примкнуть штыки!
И тут ворота застянка заскрипели и из них вихрем вылетели польские гусары. Штабс-капитан Ермилов нервно потёр шею, вглядываясь в мчащихся на нас конников.
- Ближе, ближе, - бормотал он себе под нос. - Можно и сейчас пальнуть, но всех не сметём, хоть и в перехлёст вдарим. - Он поднял руку над головой, но командовать не спешил. - Как только мы залп дадим, молодой человек, вы тут же из мушкетов добавите. Стреляйте прямо в дым, не важно, что ничего видно не будет. Вы многих убить сумеете, даже вслепую, главное, не дать им опомниться... Приготовьтесь, ребята, - оборвал он сам себя, - сейчас пальнём. Так вот, - я понял, что штабс-капитан вновь обращается ко мне, - после залпа погодите немного, пока дым не рассеется и двигайте в штыковую. Но не раньше, чем рассеется дым. На поле много коней будут биться в агонии. Могут ваших людей покалечить...
Да будешь ты стрелять или нет! Гусары уже за мушкетоны взялись!
- Пли!!! - снова оборвал сам себя Ермилов - и ему ответили орудия батареи.
- Огонь! - скомандовал я, следуя совету штабс-капитана.
Треск мушкетов показался каким-то жидким после оглушительного залпа пушек. Пули ушли куда-то в кислый пороховой дым.
Из облака, окутавшего гусар, доносились крики, стоны и ржание лошадей.
- Эх, люди-то понятно, - услышал я голос фельдфебеля Ермолаева, - они хоть знали на что шли. А лошадей-то за что?
Как только более-менее развиднелось, я скомандовал солдатам "в штыковую". Мы обошли орудия и улыбающихся бомбардиров с фейерверкерами, провожавших нас шутливыми репликами, вроде:
- На нашем горбу в рай! Мы за вас поработали, а вы теперь идёте штыками врага добивать! Задайте этим пшекам жару! Пусть знают наших!