Потом перед моими глазами предстала вторая картина. Огастеса уже нигде не было, м стояли на том же холме, что и до этого момента. Эмералд стояла передо мной, а я сидела на земле сжимая руки в кулаки, убитая. Обессиленная.
Эмералд подняла над моей головой свой горящий золотым пламенем меч, но ее остановил грубый мужской голос. Рядом появился темный рыцарь, Натан. Именно так она его называла. Она была готова ослепнуть, чтобы не видеть его настоящее существо. Он был темен, душой. Но тщательно скрывал от нее это. Так уж вышло, что даже самый подлый мерзавец мог притворяться священником и «добро» верило бы до конца потому, что оно верит во все, что ему говорят. Но я-то могла распознать то чем владею. А именно, я владею злом, самим ужасом, который только можно было себе представить и увидеть своего мне не было трудно. А эта дура Эмералд надеялась, на его истинную любовь. Что он был добр и чист душой, как она, наша прекрасная леди. Ха! А вот и нет.
Я из последних сил подняла руки к небу вопрошая Богинь показать настоящую сущность Натана. И перед нами обеими закружился смерч из кожи и костей. Эмералд закричала, когда увидела во что превращается ее любимый.
Теперь перед нами стояло чудовище, слизкая и липкая тварь огромных размеров. Голова была большой с зубами наружу, если это вообще можно было назвать зубами. Огромные клыки выпирали и тонкий змеиный язык извивался за ними. Нос отсутствовал, а глаза были огромными, как черный омут. Тело было худощавым, изогнутым и горб истым, но все равно больше всего походило структурой на человеческое.
Она закричала и слезы хлынули из ее глаз, я проиграла войну, но она потерпела тоже не маловажные потери. Меч вознесся к небу и спустился вниз тяжелым камнем на мою шею. Смерть для меня лишь перерождение, как и для нее, наверное.
Я родилась в мире людей, не меняя имени.»
4.
По-моему, вернуться назад было самой глупой ошибкой, но я устала бежать, устала прятаться. Хоть и делала это не так долго, но знала, что, убежав один раз я буду бегать всегда. Если кому-то нужна моя смерть, то пусть объяснит хоть зачем. Если меня убить нереально, то я до конца дней всего в мире буду чей-либо марионеткой, так какая разница чьей?
Я вернулась туда и стояла, наблюдая за картиной. Огастес стоял около Натана и угрожал ему огромным черным мечом из тьмы и дыма, что я видела в видении, когда впервые умерла. Немая сцена продолжалась довольно долго, все как будто бы замерло. Их выдавали лишь губы, которые шевелились, произнося слова, которые мне не были слышны. Но лишь одно мгновение заставило меня остановить время. Натан был на много сильнее чем Огастес, что-то мне это подсказывало, и я рванула вперед на его защиту.