Влад Копернин
8 ноября 1979 г.
Я чувствовал… Нет, к чему обманываться? Я знал, знал наверняка, как мало что знаю на свете. Я знал, что Рыбака больше нет с нами. За окном моросило, внизу, на улицах, клубился смог. Я тяжело затянулся и бросил с балюстрады сигарный окурок. Проследил, как пикировала красная точка, как врезалась в грязно-туманную пелену, как растворилась в ней.
Закрыл высокое витражное окно, натянул перчатки. Чертовски неприятно, но приходится выходить в эту сизую мреть — иначе, кто знает, может быть, следом за Рыбаком не станет и меня.
В лифте встретил Софью. Она смотрела на меня жадным взглядом — ждала только моего слова, жеста, взгляда в ответ. Нет, к чему? Когда-то мы с ней… Впрочем, потом она… А еще до этого я… А еще до этого опять же она… С улыбкой напомнил ей переиначенные мною строки одного знакомого гусарского корнета:
— Когда ты уходила прочь, в тебя ботинком засандалил:
Была без радостей любовь — разлука будет без печали.
Фыркнула. Демонстративно отвернулась, стала рыться в сумочке. Думал, достанет сейчас пистолет, и вжарит прямо здесь, чего уж там. Нет, достала пудреницу и начала наводить марафет. Но нет-нет, да и бросала на меня возмущенный взгляд бездонно-синих глаз. Пройдено, Софочка. Пройдено и забыто.
Ажурная решетка лифтовой двери с приятным звоном открылась.
В лифтовую кабинку хлынула музыка, хлынул режущий глаза свет, хлынуло разнузданное веселье и дикая человечья тоска. В холле гуляли. Нелепый карнавал затянул даже респектабельных жильцов — толстый стальной магнат отплясывал джигу на столе, золотая цепочка на жилете бросала отблески в разные стороны; стройная и обычно тихая вдова железнодорожного короля собирала в канат сиртаки каких-то мальчишек: то ли лицеистов, то ли студентов-первогодков.