Я доел суп, принялся за голубцы. Женя сидела напротив, смотрела, улыбаясь. Сколько я такой ее не видел — лет десять? Не помню.
Закурить не посмел, она бросила тарелки в посудомойку, повела показывать. Я уже отошел, голова остановила бег, мысли стали проясняться. Всего-то и надо было — поесть и увериться в ее присутствии.
Большие комнаты, высокие потолки, ковры, инкрустация, бронза и мрамор. Женя вела меня по квартире, вводя в свою сущность. Первый этаж: кухня, просторный салон и ее спальня, второй — библиотека, рабочий кабинет и его спальня. Антиквариат и модерн, сплетенные в коридорах, разошлись на этажах — его консерватизм, ее взбалмошность, его уверенность, ее порывы.
Я остановился, словно в стену упершись. Обернулся.
— Ты что-то искала?
Прикусил язык. К чему это внимание к библиотеке? Замок только выстроен, еще не украшены шпили, не трепещут флаги. Найдены первые слова, первые прикосновения пронзили накопленным электричеством. Я только осмелился заглянуть в глубины ее глаз.
И сам порушил.
Женя вздрогнула, миракль исчез мгновенно.
— Тома вперемешку и торчат как колючки. А твой любит порядок, я заметил. Прости, — запоздало и уже ни к селу, ни к городу. Она поежилась.
— Искала. Стас где-то здесь хранит паспорт к сейфу с кодом. Я забыла. Это у него память на числа… — еще чуть, и замок был бы выстроен. Тогда можно не бояться задавать вопросы и получать ответы. Теперь…
Я начал спрашивать прежнее — про недавние встречи, начиная с первых февральских удач, про визиты, про знакомых, про спонсора, наконец. Давил призрачные кирпичи, топтал не развернувшиеся флаги. Женя отвечала сумбурно, да, стал нервозен, потерял аппетит и желание. Кольнуло куда больнее. Надеялся на другой ответ, на что угодно, кроме этого. Стас чаще запирался в лаборатории. Да, прежде такое бывало, когда только деньги дали, я боялась, он с другой встречается — так выматывался и ничего не хотел.
— Тебе будто это только и надо.
— Ну, знаешь, у женщины свои пот… — тишина. — Сама не знаю, что говорю. Он мне не безразличен, ты понимаешь. И ты обещал.
Да я обещал. Продолжил мучить вопросами. Что изменилось с февраля? Какие были отношения с Владиком? Часто и надолго он запирался в кабинете? Кому при этом звонил? Без конца и без края.
— А твое отношение к его постоянным отлучкам на завод…
— Знаешь, я была за ним как за каменной стеной. Я ему доверяла. Я жила с ним хорошо, уверенная в завтрашнем дне, и другого не ждала. Такого, как Стас, у меня никогда не было.
Всаживала с маху иззубренные лезвия слов. Сам напросился.
— А что в сейфе? — будто не больно. Она вздрогнула. — Бумаги, ценности? Или сама не знаешь?