Инес складывает письмо и подсовывает его под банку с вареньем.
– Что это значит – что я излишне избалован? – спрашивает мальчик.
– Не твое дело, – говорит Инес.
– Они заберут марионеток?
– Конечно, нет. Они твои, насовсем.
Долгое молчание.
– Что теперь? – говорит он, Симон.
– Поищем преподавателя, – говорит Инес. – Как я с самого начала и предлагала. Кого-нибудь с опытом. Того, кто не станет мириться ни с какой чепухой.
Дверь в Академию открывает не Алеша, а Мерседес, вновь с клюкой.
– Добрый день, – говорит он. – Не будете ли любезны сообщить маэстро, что новый помощник явился на службу.
– Заходите, – говорит Мерседес. – Маэстро заперся, как обычно. На какую это службу вы явились?
– Убираться. Таскать. Все, что требуется делать. Я с сегодняшнего дня разнорабочий Академии: порученец, на побегушках.
– Если вы серьезно, тогда не помешало бы отмыть пол в кухне. И в туалетах. Почему вы предлагаете себя? Денег, чтоб платить вам, нет.
– Мы договорились с Хуаном Себастьяном. Деньги в это соглашение не входят.
– Для человека, который не танцует, вы, похоже, необычайно преданны Хуану Себастьяну и его Академии. Означает ли это, что ваш сын возвращается?
– Нет. Его мать против. Его мать считает, что у Хуана Себастьяна он от рук отбился.
– Что недалеко от истины.
– Что недалеко от истины. Его мать думает, что пора ему начать нормальное обучение.
– А вы? Как вы думаете?
– Я не думаю, Мерседес. В нашей семье я – бестолочь, слепой, нетанцующий. Ведет Инес. Ведет Давид. Ведет собака. Я спотыкаюсь следом, надеясь, что в один прекрасный день у меня откроются глаза и я стану частью мира, каков он есть, включая и числа во всей их славе, Два, Три и все прочие. Вы предложили мне урок танца, я отклонил. Можно мне передумать?
– Поздно. Я сегодня уезжаю. Поездом в Новиллу. Нужно было хватать, пока давали. Если вам нужен урок, отчего б не попросить сына?
– Давид считает, что я необучаем, неспасаем. У вас не найдется времени и на один урок? На краткое обучение таинствам танца?
– Посмотрим, что можно сделать. Приходите после обеда. Я поговорю с Алешей, попрошу для нас поиграть. А пока придумайте что-нибудь с обувью. В сапогах танцевать не получится. Я ничего не обещаю, Симон. Я не Ана Магдалена, не адепт el sistema Arroyo. Никаких видений вы со мной не узрите.
– Ну и ладно. Видения придут, когда придут. Или нет.
Он без труда находит обувной магазин. Его обслуживает тот же продавец, что и прежде, – высокий грустноликий мужчина с длинными усами.
– Бальные туфли для вас, сеньор? – Он качает головой. – У нас нет – вашего размера. Не знаю, что и посоветовать. Если нет у нас, значит, нет ни в одном магазине в Эстрелле.