– Вряд ли. Не думаю, что у птиц бывают padrino – так же, как и молоко. Padrino – это человеческая затея.
– Ему не жалко – Бенги. Он сказал, что ему жалко, но на самом деле нет.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что он хотел убить эту утку.
– Я не согласен, мой мальчик. Вряд ли он до конца понимал, что делает. Он просто швырялся камнями, как все мальчишки. В глубине души он не собирался никого убивать. А потом, когда увидел, какое красивое созданье эта птица, когда увидел, какой ужас натворил, он раскаялся и ему стало жалко.
– Ему не стало жалко. Он мне сам сказал.
– Если сейчас не жалко, значит, скоро будет. Его совесть не даст ему покоя. Так люди устроены. Если мы делаем плохое, радости нам от этого никакой. Нам совесть не дает.
– Да он сиял! Я видел! Он сиял и швырял камни изо всех сил! Он хотел их всех убить!
– Не знаю, что ты подразумеваешь под сиянием, но даже если он сиял, даже если швырялся камнями, это не доказывает, что в глубине души он хотел убить птиц. Мы не всегда способны предвидеть последствия наших действий – особенно в молодости. Не забывай: он сам предложил выходить птицу со сломанным крылом, поселить ее у себя на койке. Что еще мог он сделать? Отозвать назад брошенные камни? Не получится. Прошлое не переделать. Что сделано, то сделано.
– Он ту птицу не похоронил. Просто бросил в кусты.
– Мне очень жалко, но птица мертва. Мы не можем ее оживить. Мы с тобой сходим ее похоронить, как только дневная работа закончится.
– Я хотел ее поцеловать, а Бенги мне не дал. Сказал, что она грязная. Но я ее все равно поцеловал. Залез в кусты и поцеловал.
– Это хорошо, я рад. Для нее это будет важно – что кто-то ее любил и поцеловал после того, как она умерла. И важно будет для нее, что ее как следует похоронили.
– Хорони сам, если хочешь. Я не буду.
– Ладно, я сам. А если мы придем завтра поутру и увидим, что могила пуста, а вся утиная семейка плавает в запруде – папа, мама и дети, все на месте, – мы поймем, что целование действует, что целованием можно воскрешать из мертвых. А если не увидим, если не увидим утиную семейку…
– Я не хочу, чтобы они вернулись. Если они вернутся, Бенги просто возьмет и опять закидает их камнями. Ему не жалко. Он просто притворяется. Я знаю, что он притворяется, а ты мне не веришь. Ты мне никогда не веришь.
Ни лопаты, ни кирки не находится, и он заимствует в грузовике монтировку. Мальчик ведет его туда, где в кустах лежит дохлая утка. Перья уже потускнели, а до глаз добрались муравьи. Он вырубает монтировкой ямку в каменистой почве. Она недостаточно глубока, и нельзя считать это достойными похоронами, однако он опускает птицу в ямку и кое-как присыпает ее. Жилистая лапка все равно торчит наружу. Он собирает камни и складывает их на могилу.