Дмитрий свою вину признал сразу. Он подписывается не под одним, а сразу под тремя покаяниями, каждое следующее дотошнее предыдущих – во всех излагались подробности того, как он надругался, а затем удавил Ану Магдалену Арройо. Ему дают все возможности приуменьшить его правонарушение («Пил ли он в ту роковую ночь? Умерла ли жертва в результате несчастного случая в ходе эротической игры?»), но он отказывается от всех. То, что он совершил, непростительно, говорит он. Простительно это или нет, не ему решать, отвечают ему допросчики: от него требуют отчета, почему он совершил то, что совершил. Здесь третье признание внезапно прекращается.
– Подсудимый отказался сотрудничать далее, – сообщают допрашивающие. – Обвиняемый прибегнул к сквернословию и хулиганству.
Слушания назначают на последний день месяца, когда Дмитрий предстанет перед судьей и двумя заседателями для вынесения приговора.
Через два дня после суда пара официальных лиц в мундирах стучат в дверь к нему, Симону, в съемной комнате и доставляют сообщение: Дмитрий попросил с ним свидания.
– Со мной? – говорит он. – С чего ему разговаривать со мной? Он меня едва знает.
– Понятия не имеем, – отвечают официальные лица. – Пройдите, пожалуйста, с нами.
Они привозят его в полицейский участок, к камерам заключения. Шесть вечера, происходит смена караула, заключенные в камерах готовятся к ужину; ему приходится какое-то время прохлаждаться, прежде чем его отводят в душную комнату с пылесосом в углу и двумя разномастными стульями, где Дмитрий – волосы коротко стрижены, облачен в отутюженные брюки, рубашку хаки и сандалии, смотрится гораздо опрятнее, чем в пору службы музейным смотрителем, – ждет его.
– Как вы, Симон? – приветствует его Дмитрий. – Как прекрасная Инес и как ваш юнец? Часто о нем думаю. Я его любил, видите ли. Я всех их любил – маленьких танцоров из Академии. А они любили меня. Но теперь все минуло, все минуло.
Его, Симона, и так допекло, что его призвал к себе этот человек, а эта сентиментальная болтовня доводит его до кипения.
– Вы покупали их привязанность сладостями, – говорит он. – Чего вам от меня надо?
– Вы сердитесь, и я понимаю почему. Ужасное сотворил я. Принес скорбь многим сердцам. Мое поведение непростительно, непростительно. Вы правы, что отворачиваетесь от меня.
– Чего вы хотите, Дмитрий? Зачем я здесь?
– Вы здесь, Симон, потому что я вам доверяю. Я перебрал в уме всех своих знакомых, и вы – единственный, кому я доверяю более прочих. Почему я вам доверяю? Не потому, что знаю вас как следует – я не знаю вас как следует, а вы как следует не знаете меня. Вы надежный человек, человек, достойный доверия. Это всем ясно. И вы сдержанный. Я сам – несдержанный, но восхищаюсь сдержанностью в других. Будь у меня другая жизнь, я бы выбрал быть сдержанным, надежным человеком. Но жизнь у меня вот такая, такая мне досталась. Я, увы, то, что есть.