– Скандал, а как же. На самом деле вы просто не хотите, чтобы коллекция ваших сальных картинок была предана огласке, – пусть лучше люди думают о вас хорошо. Вы хотите, чтобы они думали о вас как о человеке страсти, а не как о преступнике со склонностью к порнографии. Я ухожу. – Он стучит в дверь, и ее тут же открывают. – Спокойной ночи, Дмитрий.
– Спокойной ночи, Симон. Надеюсь, без обид.
Наступает день приговора. Crime passionnel в музее – предмет пересудов по всей Эстрелле, понимает он, объезжая свой рабочий маршрут на велосипеде. И хотя он специально приезжает к зданию суда очень заблаговременно, у дверей – толпа. Он протискивается в фойе, где видит громадное отпечатанное объявление: «Смена места и времени проведения. Заседание суда, запланированное на 8.30 утра, сдвигается. Оно состоится в 9.30 утра в Teatro Solar».
«Театро Солар» – самый просторный театр в Эстрелле. По дороге туда он заговаривает с человеком, который явился с ребенком – маленькой девочкой ненамного старше Давида.
– Идете на суд? – спрашивает человек.
Он кивает.
– Большой день, – говорит человек. Ребенок, облаченный полностью в белое, с красной лентой в волосах, одаривает его улыбкой.
– Ваша дочка? – спрашивает он.
– Старшая, – отвечает человек.
Он оглядывается по сторонам и в толпе, пробивающейся в театр, замечает еще нескольких детей.
– Думаете, хорошая мысль – приводить ее с собой? – спрашивает он. – Не мала ли она для подобного?
– Хорошая ли мысль? Это как посмотреть, – говорит человек. – Если будет много юридической чепухи и она заскучает, придется отвести ее домой. Но, надеюсь, все будет коротко и по существу.
– У меня сын примерно того же возраста, – говорит он, Симон. – Должен признаться, мне и в голову не приходило брать его сюда.
– Ну, – говорит человек, – видимо, есть разные точки зрения. На мой взгляд, такое крупное событие может оказаться поучительным – чтобы до юношества дошло, насколько опасно влюбляться в учителей.
– Подсудимый, насколько мне известно, никогда учителем не был, – сухо отвечает он. Затем они входят в театр, и отец с дочерью исчезают в толпе.
Партер уже весь занят, но он отыскивает место на балконе, откуда видно сцену, где установлена длинная скамья, укрытая зеленым сукном, – наверное, для судей.
Наступает и проходит половина десятого. В зале делается жарко и душно. Вновь прибывшие напирают так, что он оказывается прижат к парапету. Внизу люди сидят в проходах. В публике снует предприимчивый молодой человек – продает воду в бутылках.
Возникает движение. Над сценой зажигают свет. Под охраной облаченного в мундир полицейского появляется Дмитрий – в кандалах. Он замирает и оглядывает публику, ослепленный. Сопровождающий усаживает его на обнесенный веревками пятачок.