Став твердо на ноги, первым делом рассматриваю обгорелые места и едва не теряю сознание — кожа рук покрыта ужасным красным рубцами, враз набухшие желваки лопаются, как передутые мыльные пузыри. Как же мне недостает быстро заживляющей мази Люка, ведь благодаря ей мое лицо зажило за ночь и крохотного шрама не осталось.
Сквозь пальцы смотрю на устеленную толстым слоем пепла землю. Травы и листьев тут, словно никогда не было. Все серое, и в воздухе витают облака пепла. Подняв голову, вижу обугленные стволы деревьев, а ведь обгорелые, безлиственные осыпающиеся пепельной крошкой сучья, когда-то были ветками. Из-за непродолжительной вспышки света выгорел огромный кусок леса. Хорошо, что меня заслонили камни, иначе бы зажарилась.
Примерно в километре отсюда, зеленеет нечто высокое. Наверно, это кроны уцелевших деревьев, может быть, среди них я найду воду. Кажется, у меня обезвоживание: нешуточно мучает невыносимая жажда, губы обсохли настолько, что потрескались. Больше всего мне хочется пить и не ощущать боли.
Вздымается легкий ветерок, поднимая клубы удушливой персти ввысь. Совершенно не имею сил идти, стараюсь не свалиться с ног. Солнце поднимается все выше, прогревая загрязненный воздух, но даже для такой ранней поры температура слишком высокая.
С трудом добиравшись до зеленой рощи, решаю поохотиться. Не знаю, удачно ли это у меня выйдет, ведь, чтобы выстрелить, нужно нажать на курок, а пальцы безболезненно не сгибаются. Вопреки логичным сомнениям и здравой предосторожности, заседаю в кустах и терпеливо выжидаю, и через минут пятнадцать замечаю крадущуюся лису. Удивительно, что, несмотря на многочисленные ловушки, она все еще жива. Прицеливаюсь. Я почти не вижу рыжеватое животное — раны пекут жаром и мимо воли льются слезы, тяжелая винтовка то и дело вываливается из рук. Выстрел похож на тихий хлопок, но, сидящие на макушках деревьев, птицы все ровно взлетают в бездонное небо.
Быстро разделав вожделенную добычу, развожу костер. Из-за выделяющего дополнительное тепло пламени ожоги саднят еще сильнее, поэтому оперативно нанизываю тушу на заранее заточенную ножом ветку, оставляю ее над огнем и отхожу в сторону. В такую трагическую западню я еще никогда не попадала. Разве что, когда была маленькой, залезла на вершок хилой яблони и совершенно внезапно поднялась буря. Боясь упасть, я вцепилась в тонкий ствол и сетовала, как обезумевшая, думая, что застряла там на всю жизнь. Но отец вовремя меня нашел и спустил на твердую землю. Это давнее приключение ничто не значит, по сравнению с тем, что я переживаю сейчас.