Мы возвращаемся на то самое захламленное неподъемными глыбами место посреди мрачных руин.
— Для новой власти слов «трудности» и «отступление» не существует. — гордо заявляет Селестайн. — Чтобы не истощать государство и нацию в целом, мы боремся с первобытными инстинктами и безудержными порывами жадности граждан.
Сдается мне, она имеет в виду пайки, которые выдают рабочему классу. Так вот, их не хватает на неделю, и их не все получают. Это отнюдь не борьба с жадность, это злоумышленное морение и вырождение народа голодом.
Каменные брылы начинают подниматься. Если когда-то они падали и здания, казалось бы, необратимо рушились, то теперь они поднимаются и дома отстраиваются.
— Внешние враги, — говорит Селестайн, — имея сильное влияние, провоцируют голод в департаментах. Тем не менее, богемский народ сыт и одет, более того обеспечен работой.
Отстроившиеся здания, как по мне, настоящий позор архитектуры: однотипные, как будто построены под копирку, к тому же, серые и унылые.
— Внешние враги навязывают иллюзию голода, подавлений и безвластия в стране. — произносит Селестайн. — Это не правда. Богем имеет процветающую экономику.
Пугающе гудя, земля под ногами движется. Стоя на огромном бетонном куске, отделившемся от твердой почвы, мы стремительно поднимаемся в воздух. Из-за поднявшейся удушливой пыли и пороха видно не дальше, чем на расстояние вытянутой руки.
Мы останавливаемся. Пыль, из-за которой затруднительно дышать, понемногу оседает, я понимаю, что мы пребываем на крыше здания, насчитывающего не меньше сто этажей. С этой сумасшедшей высоты открывается бескрайний вид на заброшенный город, похожий на одно из тех мест, которые показывали по телевизору: город-призрак из «старого» мира. Его полуразрушенные дома не перестают захватывать дух своей ужасающей красотой, а многочисленные улицы засорены брошенными и всплошь покрытыми ржавчиной железными коробками без колес и дверей.
Этот город — тоже неотделимая часть моего подсознания. И, кажется, я знаю всякую стоянку, закоулок и давно высохшую реку.
Пока я, как любопытный зевака, с редким изумлением рассматривала городишко, Аарон Селестайн облачилась в черный брючный костюм.
— Мировое господство тогда и сейчас вовлекает нас в разобщение. — настаивает она. — Они используют все доступные средства для дальнейшего развития конфликта и, возможно, для раскручивания войны против современного Богема. Не только Старый мир поглотила война, но и Новому миру грозит повторение истории. Какими бы разрушительными не были войны в прошлом, сколько бы жертв не пало на поле боев, это никого не интересует. Войны не прекратятся до тех пор, пока мы не станем задумываться об их последствиях. И пока не зададимся вопросом: зачем, за что и почему мы боремся?