— Нет, пожалуйста, — молит она, и смотрит на меня жалостливым взглядом, точно как животное, чувствуя безысходность. У меня едва пакеты из рук не валятся, когда замечаю под халатом стража пистолет. — Я не виновата, что плохо вижу. — рыдает в три ручья девушка.
Она яростно сопротивляется, упирается ногами и скользит по полу. Куда ее ведут? Что с ней сделают? Пистолеты ведь просто так с собой не носят. А что сделают со мной, когда увидят царапину и нездоровую кожу вокруг нее?
В дверях появляется мужчина. Тоже в костюме, маске и перчатках. Он просит меня зайти. Крепко сжимая пакеты, захожу в просторную светлую комнату. Полученный набор предусмотрительно оставляю у двери.
— Имя. — требует второй мужчина, его лицо тоже скрыто.
— Харпер Маверик. — отвечаю я. Мужчина тыкает пальцем в парящий в воздухе прозрачный монитор.
— Департамент?
— Девятый.
Первый мужчина просит меня стать на серый, измеряющий вес, коврик.
— Снимай рубашку и брюки. — приказывает он. Мне становится не по себе.
Пока я расстегаю сорочку, мужчина кропотливо осматривает мои волосы. Наверно вшей ищет. В Котле когда-то они были настоящей проблемой. Потом заглядывает мне в рот. Зубы-то у меня нормальные, так что мне не страшно. Но как только сосредотачиваюсь на столе, где лежат острые лезвия, ножницы и иголки, меня охватывает горячка. Неужели меня будут резать? Да нет, глупость, наверное…
Представив, что передо мной стоит Кая, снимаю штаны. Мужчина тщательно осматривает кожу.
— Сыпи и покраснений нет. — констатирует он.
Выпрямившись, мужчина озадачено смотрит на мои обтянутые кожей, торчащие ребра. Но его удивление вскоре исчезает, едва ли его внимание всецело переключается на повязку на руке.
— Порезалась. — оправдываюсь я. Мужчина снимает повязку и внимательно смотрит на рану. Я мысленно прощаюсь с жизнью.
— Не понимаю, — хмыкает он, — зачем повязка?
Смотрю на руку: отвратительной царапины нет, как и ужасного посинения. Остался небольшой, едва заметный шрам. Разве такое возможно? Я пытаюсь скрыть невольное смутное изумление.
Мужчина невыразительно изрекает, что я могу одеться, а затем просит сесть. Долго изучает родинку на шее и длинным прибором осматривает мои глаза. Скорее всего, проверяет зрение.
— Сосуды тоже в порядке. — разжевывает он. Медленно отклоняется и убирает прибор. После чего интересуется: — Кашель беспокоит?
— Нет. — сразу же отвечаю я.
— Постоянные боли? Переломы были?
— Нет. — отрицательно мотаю головой.
— Замечательно… — тянет мужчина. — Кожа лица чистая. Вы свободны.
Я поднимаюсь. Второй мужчина по-прежнему стучит по прозрачным кнопкам. Схватив пакеты, выхожу. Прогулочным шагом ступаю по подсвеченному бледно-голубому толстому стеклу, и мое внимание привлекает невнятный шорох за приоткрытой дверью. Заглянув в узкую щель, вижу ту самую девушку, у которой обнаружили плохое зрение. Она стоит на коленях, руки связаны за спиной, рот заклеен широкой серой лентой, по веснушчатому лицу все так же ручьем текут слезы. К девушке подходят двое парней, одного я узнаю — Фрэнка. Он держит пистолет с глушителем и, приставив его ко лбу девушки, нажимает на курок — раздается едва слышный хлопок. Девушка падает. В этот момент в коридор вываливается чья-то иссохшая рука. От страшной неожиданности я отскакиваю.