— Прости, — пугающе тихо произносит отец и виновато смотрит на меня. — Я не могу…
— Не беспокойся, — отвечаю я. — Я все понимаю.
— Ты всегда найдешь меня в своих воспоминаниях.
— Конечно. — Я обнимаю отца, но в это раз бережно, словно боюсь причинить ему физическую боль. От его рубашки тянет затхлостью. Я припоминаю, как отец когда-то сказал, что память — не место для уединения, ведь там полно тех, кто нужен нам, как воздух. Он оказался прав. Но, тем не менее, в воспоминаниях он всегда со мной.
Попрощавшись, я приседаю на корточки и заползаю в длинную трубу. Вентиляционный проход напоминает дерево: ствол и многочисленные ветки. Я трижды сворачиваю прежде, чем неосторожно увильнуть в одну из боковых развилин, и свалиться вниз. Падая, пытаюсь ухватиться за стенки, но кожа пальцев стерается, как на терке. Вылетев из отверстия, припадаю щекой к холоднеющему, гладкому, сверкающему полу. Яркое синее освещение режет глаза.
— Эй! — слышу слабый голос. Кто-то касается моей ноги, и мгновенно перевернувшись, отползаю как можно дальше. — Это я.
Остановившись, вижу Еву. Как я могла не узнать ее голос! Один находится в полулежащем положении, словно расплывается. Она болезненно-бледная, а ее красные глаза слезятся. По всей видимости, Ева в том неутешительном и беспомощном состоянии, котором я была минут десять тому.
Пока Ева лениво бормочет что-то невнятное, отчетливо издавая лишь некоторые буквы, я осматриваю помещение. Где мы находимся? Что это за здание? И насколько оно велико?
Мы в просторной комнате, в обклеенных блестящими металлическими пластинами стенах которой, я разглядываю свое искривленное отражение. Пол покрыт длинными темными пятнами, а руки Один перепачканы чем-то багровым.
— Я, — едва шевелит губами Ева, — рада тебя видеть.
Один пробует сесть, но ноги скользят, а тонкие руки безвольно сгибаются, и Ева сползает на пол.
— Спокойно, — я сажусь рядом с Евой. — Это из-за дыма. Скоро все пройдет.
— Надеюсь. — вздыхает Один.
— Держись. Скоро все закончится. — подбодряю я ее.
— Ага, — горько ухмыляется Один. — Когда отделят сильных от слабых.
— Нет, — отрицаю я, — все закончится, когда мы выйдем отсюда.
— Зачем нужны проверки? Почему не убить всех сразу? Чтобы найти сильных? Слабых? Бред… — Ева откидывает голову и закрывает глаза. — Знаешь… Я одна из них… из слабых.
— Ты не соображаешь, что говоришь. — Я касаюсь холодных пальцев Один, и понимаю, что они в липкой крови. — Ты отравилась дымом и теперь сама не своя. Что произошло? Чья это кровь?
— Там труп, — отвечает Ева, смотря через мое плечо. Я оборачиваюсь, но в комнате больше никого не обнаруживаю. — Он был живой, напал на меня… Я защищалась, мне пришлось его застрелить.